Лев Николаевич Толстой

LEO TOLSTOY

АННА КАРЕНИНА

Anna Karenina
Translated by Richard Pevear and Larissa Volokhonsky

ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

Part Four

I

I

Каренины, муж и жена, продолжали жить в одном доме,

The Karenins, husband and wife, went on living in the same house,

встречались каждый день, но были совершенно чужды друг другу.

met every day, but were completely estranged from each other.

Алексей Александрович за правило поставил каждый день видеть жену,

Alexei Alexandrovich made it a rule to see his wife every day,

для того чтобы прислуга не имела права делать предположения,

so as to give the servants no grounds for conjecture,

но избегал обедов дома.

but he avoided dining at home.

Вронский никогда не бывал в доме Алексея Александровича,

Vronsky never visited Alexei Alexandrovich’s house,

но Анна видела его вне дома, и муж знал это.

but Anna saw him elsewhere and her husband knew it.

Положение было мучительно для всех троих,

The situation was painful for all three of them,

и ни один из них не в силах был бы прожить и одного дня в этом положении,

and none of them would have been able to live even one day in that situation

если бы не ожидал, что оно изменится

had they not expected that it would change

и что это только временное горестное затруднение, которое пройдёт.

and that it was only a temporary, grievous difficulty which would pass.

Алексей Александрович ждал, что страсть эта пройдёт, как и всё проходит,

Alexei Alexandrovich expected that this passion would pass, as all things pass,

что все про это забудут и имя его останется неопозоренным.

that everyone would forget about it and his name would remain undisgraced.

Анна, от которой зависело это положение и для которой оно было мучительнее всех,

Anna, upon whom the situation depended and for whom it was most painful of all,

переносила его потому, что она не только ждала, но твёрдо была уверена,

endured it because she not only expected but was firmly convinced

что всё это очень скоро развяжется и уяснится.

that it would all resolve and clarify itself very soon.

Она решительно не знала, что развяжет это положение,

She decidedly did not know what would resolve this situation,

но твёрдо была уверена, что это что-то придёт теперь очень скоро.

but was firmly convinced that this something would now come very soon.

Вронский, невольно подчиняясь ей, тоже ожидал чего-то независимого от него,

Vronsky, involuntarily yielding to her, also expected something independent of himself

долженствовавшего разъяснить все затруднения.

which would clear up all the difficulties.

В средине зимы Вронский провёл очень скучную неделю.

In the middle of winter Vronsky spent a very dull week.

Он был приставлен к приехавшему в Петербург иностранному принцу

He was attached to a foreign prince who came to Petersburg,[1]

и должен был показывать ему достопримечательности Петербурга.

and had to show him the sights of Petersburg.

Вронский сам был представителен,

Vronsky himself was of impressive appearance;

кроме того, обладал искусством держать себя достойно-почтительно

besides that, he possessed the art of bearing himself with dignified respect

и имел привычку в обращении с такими лицами;

and was accustomed to dealing with people of this sort;

потому он и был приставлен к принцу.

that was why he had been attached to the prince.

Но обязанность его показалась ему очень тяжела.

But he found the duty very burdensome.

Принц желал ничего не упустить такого,

The prince wished to miss nothing

про что дома у него спросят, видел ли он это в России;

of which he might be asked at home whether he had seen it in Russia;

да и сам желал воспользоваться, сколько возможно, русскими удовольствиями.

and he himself wished to take advantage, as far as possible, of Russian pleasures.

Вронский обязан был руководить его в том и в другом.

Vronsky’s duty was to be his guide in the one and the other.

По утрам они ездили осматривать достопримечательности,

In the morning they went around seeing the sights;

по вечерам участвовали в национальных удовольствиях.

in the evening they partook of national pleasures.

Принц пользовался необыкновенным даже между принцами здоровьем;

The prince enjoyed a health remarkable even among princes;

и гимнастикой и хорошим уходом за своим телом он довёл себя до такой силы,

by means of gymnastics and good care of his body, he had attained to such strength

что, несмотря на излишества, которым он предавался в удовольствиях,

that, despite the intemperance with which he gave himself up to pleasure,

он был свеж, как большой зелёный глянцевитый голландский огурец.

he was as fresh as a big, green, waxy Dutch cucumber.

Принц много путешествовал

The prince travelled a great deal

и находил, что одна из главных выгод теперешней лёгкости путей сообщений

and found that one of the main advantages of the modern ease of communication

состоит в доступности национальных удовольствий.

was the accessibility of national pleasures.

Он был в Испании и там давал серенады

He had been to Spain, where he had given serenades

и сблизился с испанкой, игравшею на мандолине.

and become close with a Spanish woman who played the mandolin.

В Швейцарии убил гемза.

In Switzerland he had shot a Gemse.*[Chamois]

В Англии скакал в красном фраке через заборы и на пари убил двести фазанов.

In England he had galloped over fences in a red tailcoat and shot two hundred pheasant for a bet.

В Турции был в гареме, в Индии ездил на слоне

In Turkey he had visited a harem, in India he had ridden an elephant,

и теперь в России желал вкусить всех специально русских удовольствий.

and now in Russia he wished to taste all the specifically Russian pleasures.

Вронскому, бывшему при нём как бы главным церемониймейстером,

Vronsky, who was, so to speak, his chief master of ceremonies,

большого труда стоило распределять все предлагаемые принцу различными лицами русские удовольствия.

went to great lengths in organizing all the pleasures offered to the prince by various people.

Были и рысаки, и блины, и медвежьи охоты,

There were trotting races, and pancakes, and bear hunts,

и тройки, и цыгане, и кутежи с русским битьём посуды.

and troikas, and gypsies, and carousing with a Russian smashing of crockery.

И принц с чрезвычайною лёгкостью усвоил себе русский дух,

And the prince adopted the Russian spirit with extreme ease,

бил подносы с посудой, сажал на колени цыганку

smashed whole trays of crockery, sat gypsy girls on his knees

и, казалось, спрашивал:

and seemed to be asking:

– что же ещё, или только в этом и состоит весь русский дух?

‘What else, or is this all that makes up the Russian spirit?’

В сущности из всех русских удовольствий

In fact, of all Russian pleasures,

более всего нравились принцу французские актрисы, балетная танцовщица и шампанское с белою печатью.

the prince liked French actresses, a certain ballet dancer and champagne with the white seal best of all.

Вронский имел привычку к принцам, 

Vronsky was accustomed to princes

– но, оттого ли, что он сам в последнее время переменился,

but, either because he himself had changed lately,

или от слишком большой близости с этим принцем, 

or because he had been much too close to this prince,

– эта неделя показалась ему страшно тяжела.

this week seemed terribly burdensome to him.

Он всю эту неделю не переставая испытывал чувство,

During the whole week he kept feeling

подобное чувству человека, который был бы приставлен к опасному сумасшедшему,

like a man attached to some dangerous lunatic,

боялся бы сумасшедшего и вместе, по близости к нему, боялся бы и за свой ум.

fearing the lunatic and at the same time, from his closeness to him, fearing for his own reason.

Вронский постоянно чувствовал необходимость ни на секунду не ослаблять тона строгой официальной почтительности,

Vronsky constantly felt the necessity of not relaxing his tone of official deference for a second,

чтобы не быть оскорблённым.

so as not to be insulted.

Манера обращения принца с теми самыми лицами,

The prince’s manner of treating those very people

которые, к удивлению Вронского, из кожи вон лезли,

who, to Vronsky’s surprise, turned themselves inside out

чтобы доставлять ему русские удовольствия,

to supply him with Russian pleasures,

была презрительна.

was contemptuous.

Его суждения о русских женщинах, которых он желал изучать,

His judgements of Russian women, whom he wished to study,

не раз заставляли Вронского краснеть от негодования.

more than once made Vronsky flush with indignation.

Главная же причина, почему принц был особенно тяжёл Вронскому,

But what made the prince especially burdensome

была та, что он невольно видел в нём себя самого.

was that Vronsky could not help seeing himself in him.

И то, что он видел в этом зеркале, не льстило его самолюбию.

And what he saw in that mirror was not flattering to his vanity.

Это был очень глупый, и очень уверенный,

This was a very stupid, very self-confident,

и очень здоровый, и очень чистоплотный человек, и больше ничего.

very healthy and very cleanly man, and nothing more.

Он был джентльмен – это была правда,

He was a gentleman –that was true,

и Вронский не мог отрицать этого.

and Vronsky could not deny it.

Он был ровен и неискателен с высшими,

He was equable and unservile with his superiors,

был свободен и прост в обращении с равными

free and simple with his equals,

и был презрительно добродушен с низшими.

and contemptuously good-natured with his inferiors.

Вронский сам был таковым и считал это большим достоинством;

Vronsky was like that himself and considered it a great virtue;

но в отношении принца он был низший,

but with respect to the prince he was an inferior

и это презрительно-добродушное отношение к нему возмущало его.

and this contemptuously good-natured attitude made him indignant.

«Глупая говядина! Неужели я такой!» – думал он.

‘Stupid ox! Am I really like that?’ he thought.

Как бы то ни было, когда он простился с ним на седьмой день, пред отъездом его в Москву,

Be that as it may, when he said good-bye to him on the seventh day, before the prince’s departure for Moscow,

и получил благодарность,

and received his thanks,

он был счастлив, что избавился от этого неловкого положения и неприятного зеркала.

he was happy to be rid of this awkward situation and unpleasant mirror.

Он простился с ним на станции, возвращаясь с медвежьей охоты,

He said good-bye to him at the station, on the way back from a bear hunt,

где всю ночь у них было представление русского молодечества.

where they had spent the whole night in a display of Russian bravado.

II

II

Вернувшись домой, Вронский нашёл у себя записку от Анны.

On returning home, Vronsky found a note from Anna.

Она писала: – «Я больна и несчастлива.

She wrote: ‘I am ill and unhappy.

Я не могу выезжать, но и не могу долее не видать вас.

I cannot go out, but neither can I go on without seeing you.

Приезжайте вечером.

Come in the evening.

В семь часов Алексей Александрович едет на совет и пробудет до десяти».

At seven o’clock Alexei Alexandrovich is going to a meeting and will be there till ten.’

Подумав с минуту о странности того, что она зовёт его прямо к себе,

After a moment’s reflection about the strangeness of her summoning him directly to her home,

несмотря на требование мужа не принимать его,

despite her husband’s demand that she not receive him,

он решил, что поедет.

he decided to go.

Вронский был в эту зиму произведён в полковники,

That winter Vronsky had been promoted to colonel,

вышел из полка и жил один.

had left regimental quarters and was living alone.

Позавтракав, он тотчас же лёг на диван,

After lunch he immediately lay down on the sofa

и в пять минут воспоминания безобразных сцен, виденных им в последние дни,

and in five minutes the memories of the outrageous scenes he had witnessed over the last few days

перепутались и связались с представлением об Анне

became confused and joined with the thought of Anna

и мужике-обкладчике, который играл важную роль на медвежьей охоте;

and the muzhik tracker who had played an important role in the bear hunt,

и Вронский заснул.

and he fell asleep.

Он проснулся в темноте, дрожа от страха, и поспешно зажёг свечу.

He woke up in the dark, trembling with fear, and hastened to light a candle.

«Что такое? Что?

‘What was that? What?

Что такое страшное я видел во сне?

What was that terrible thing I saw in my dream?

Да, да. Мужик-обкладчик, кажется, маленький, грязный, со взъерошенной бородкой,

Yes, yes. The muzhik tracker, I think, small, dirty, with a dishevelled beard,

что-то делал нагнувшись и вдруг заговорил по-французски какие-то странные слова.

was bending down and doing something, and he suddenly said some strange words in French.

Да, больше ничего не было во сне, – сказал он себе. 

Yes, that’s all there was to the dream,’ he said to himself.

– Но отчего же это было так ужасно?»

‘But why was it so horrible?’

Он живо вспомнил опять мужика

He vividly recalled the peasant again

и те непонятные французские слова, которые произносил этот мужик,

and the incomprehensible French words the peasant had uttered,

и ужас пробежал холодом по его спине.

and horror sent a chill down his spine.

«Что за вздор!» – подумал Вронский и взглянул на часы.

‘What is this nonsense!’ thought Vronsky, and he glanced at his watch.

Была уже половина девятого.

It was already half-past eight.

Он позвонил человека, поспешно оделся и вышел на крыльцо,

He rang for his servant, hurriedly got dressed and went out to the porch,

совершенно забыв про сон и мучась только тем, что опоздал.

forgetting the dream entirely and suffering only over being late.

Подъезжая к крыльцу Карениных,

Driving up to the Karenins’ porch,

он взглянул на часы и увидал, что было без десяти минут девять.

he glanced at his watch and saw that it was ten minutes to nine.

Высокая, узенькая карета, запряжённая парой серых, стояла у подъезда.

A tall, narrow carriage hitched to a pair of grey horses stood at the entrance.

Он узнал карету Анны.

He recognized Anna’s carriage.

«Она едет ко мне, – подумал Вронский, 

‘She’s coming to me,’ thought Vronsky,

– и лучше бы было.

‘and that would be better.

Неприятно мне входить в этот дом.

I don’t like going into this house.

Но всё равно; я не могу прятаться», – сказал он себе,

But never mind, I can’t start hiding,’ he said to himself;

и с теми, усвоенными им с детства, приёмами человека, которому нечего стыдиться,

and, with the manner habitual to him since childhood of one who has nothing to be ashamed of,

Вронский вышел из саней и подошёл к двери.

Vronsky got out of the sleigh and went to the door.

Дверь отворилась, и швейцар с пледом на руке подозвал карету.

The door opened and the hall porter with a rug over his arm beckoned to the carriage.

Вронский, не привыкший замечать подробности,

Vronsky, who was not in the habit of noticing details,

заметил, однако, теперь удивлённое выражение, с которым швейцар взглянул на него.

nevertheless noticed the astonished expression with which the porter glanced at him.

В самых дверях Вронский почти столкнулся с Алексеем Александровичем.

Just at the doorway he nearly ran into Alexei Alexandrovich.

Рожок газа прямо освещал бескровное, осунувшееся лицо под чёрною шляпой

The gaslight fell directly on the bloodless, pinched face under the black hat

и белый галстук, блестевший из-за бобра пальто.

and the white tie gleaming from inside the beaver coat.

Неподвижные, тусклые глаза Каренина устремились на лицо Вронского.

The immobile, dull eyes of Karenin fixed themselves on Vronsky’s face.

Вронский поклонился,

Vronsky bowed,

и Алексей Александрович, пожевав ртом, поднял руку к шляпе и прошёл.

and Alexei Alexandrovich, chewing his lips, raised his hand to his hat and passed by.

Вронский видел, как он, не оглядываясь, сел в карету,

Vronsky saw him get into the carriage without looking back,

принял в окно плед и бинокль и скрылся.

receive the rug and a pair of opera glasses, and disappear.

Вронский вошёл в переднюю.

Vronsky went into the front hall.

Брови его были нахмурены,

His eyebrows frowned,

и глаза блестели злым и гордым блеском.

his eyes gleamed with anger and pride.

«Вот положение! – думал он. 

‘What a position!’ he thought.

– Если б он боролся, отстаивал свою честь,

‘If he’d fight, if he’d stand up for his honour,

я бы мог действовать, выразить свои чувства;

I’d be able to act, to express my feelings;

но эта слабость или подлость…

but this weakness or meanness…

Он ставит меня в положение обманщика,

He puts me in the position of a deceiver,

тогда как я не хотел и не хочу этим быть».

which is something I never wanted and do not want to be.’

Со времени своего объяснения с Анной в саду Вреде мысли Вронского много изменились.

Since the time of his talk with Anna in Vrede’s garden, Vronsky’s thinking had changed greatly.

Он невольно, покоряясь слабости Анны,

Involuntarily submitting to the weakness of Anna,

которая отдавалась ему вся и ожидала только от него решения её судьбы,

who had given herself to him entirely and expected the deciding of her fate from him alone,

вперёд покоряясь всему,

submitting to everything beforehand,

давно перестал думать, чтобы связь эта могла кончиться, как он думал тогда.

he had long ceased to think that this liaison might end, as he had thought earlier.

Честолюбивые планы его опять отступили на задний план,

His ambitious plans retreated into the background again,

и он, чувствуя, что вышел из того круга деятельности, в котором всё было определено,

and, feeling that he had left the circle of activity in which everything was definite,

отдавался весь своему чувству,

he gave himself wholly to his feeling,

и чувство это всё сильнее и сильнее привязывало его к ней.

and this feeling bound him to her more and more strongly.

Ещё в передней он услыхал её удаляющиеся шаги.

Still in the front hall, he heard her retreating footsteps.

Он понял, что она ждала его, прислушивалась и теперь вернулась в гостиную.

He realized that she had been waiting for him, listening, and had now returned to the drawing room.

– Нет! – вскрикнула она, увидав его,

‘No!’ she cried, seeing him,

и при первом звуке её голоса слёзы вступили ей в глаза, 

and at the first sound of her voice, tears came to her eyes.

– нет, если это так будет продолжаться,

‘No, if it goes on like this,

то это случится ещё гораздо, гораздо прежде!

it will happen much, much sooner!’

– Что, мой друг?

‘What is it, my love?’

– Что? Я жду, мучаюсь, час, два…

‘What? I’ve been waiting, suffering, one hour, two …

Нет, я не буду!..

No, I won’t!…

Я не могу ссориться с тобой.

I cannot quarrel with you.

Верно, ты не мог. Нет, не буду!

Surely you couldn’t help it. No, I won’t!’

Она положила обе руки на его плечи

She placed both hands on his shoulders

и долго смотрела на него глубоким, восторженным и вместе испытующим взглядом.

and gazed at him for a long time with a deep, rapturous and at the same time searching look.

Она изучала его лицо за то время, которое она не видала его.

She studied his face to make up for the time in which she had not seen him.

Она, как и при всяком свидании, сводила в одно своё воображаемое представление о нём

As at every meeting, she was bringing together her imaginary idea of him

(несравненно лучшее, невозможное в действительности)

(an incomparably better one, impossible in reality)

с ним, каким он был.

with him as he was.

III

III

– Ты встретил его? – спросила она, когда они сели у стола под лампой. 

‘You met him?’ she asked, when they sat down by the table under the lamp.

– Вот тебе наказание за то, что опоздал.

‘That’s your punishment for being late.’

– Да, но как же? Он должен был быть в совете?

‘Yes, but how? Wasn’t he supposed to be at the council?’

– Он был и вернулся и опять поехал куда-то.

‘He went and came back and went somewhere again.

Но это ничего.

But never mind that.

Не говори про это.

Don’t talk about it.

Где ты был? Всё с принцем?

Where have you been? With the prince all the time?’

Она знала все подробности его жизни.

She knew all the details of his life.

Он хотел сказать, что не спал всю ночь и заснул,

He wanted to say that he had not slept all night and had fallen asleep,

но, глядя на её взволнованное и счастливое лицо, ему совестно стало.

but, looking at her excited and happy face, he felt ashamed.

И он сказал, что ему надо было ехать дать отчёт об отъезде принца.

And he said that he had had to go and give a report about the prince’s departure.

– Но теперь кончилось? Он уехал?

‘But it’s over now? He’s gone?’

– Слава богу, кончилось.

‘Yes, thank God.

Ты не поверишь, как мне невыносимо было это.

You wouldn’t believe how unbearable it was for me.’

– Отчего ж?

‘Why so?

Ведь это всегдашняя жизнь вас всех, молодых мужчин, – сказала она, насупив брови,

It’s the usual life for all you young men,’ she said, frowning,

и, взявшись за вязанье, которое лежало на столе,

and taking up her crochet, which was lying on the table,

стала, не глядя на Вронского, выпрастывать из него крючок.

she began extricating the hook from it without looking at Vronsky.

– Я уже давно оставил эту жизнь, – сказал он,

‘I gave up that life long ago,’ he said,

удивляясь перемене выражения её лица и стараясь проникнуть его значение. 

surprised at the change of expression in her face and trying to penetrate its meaning.

– И признаюсь, – сказал он, улыбкой выставляя свои плотные белые зубы, 

‘And I confess,’ he said, his smile revealing his close-set white teeth,

– я в эту неделю как в зеркало смотрелся, глядя на эту жизнь,

‘looking at that life all this week, it was as if I were seeing myself in a mirror,

и мне неприятно было.

and I didn’t like it.’

Она держала в руках вязанье,

She held her crochet in her hands,

но не вязала, а смотрела на него странным, блестящим и недружелюбным взглядом.

not crocheting but looking at him with strange, shining and unfriendly eyes.

– Нынче утром Лиза заезжала ко мне

‘This morning Liza came to see me

– они ещё не боятся ездить ко мне, несмотря на графиню Лидию Ивановну, – вставила она, 

– they’re not afraid to visit me yet, in spite of Countess Lydia Ivanovna,’ she put in.

– и рассказывала про ваш афинский вечер.

‘She told me about your Athenian night.[2]

Какая гадость!

How vile!’

– Я только хотел сказать, что….

‘I was just going to say that…’

Она перебила его.

She interrupted him:

– Это Тherese была, которую ты знал прежде?

‘Was it the Therese you knew before?’

– Я хотел сказать…

‘I was going to say …’

– Как вы гадки, мужчины!

‘How vile you men are!

Как вы не можете себе представить, что женщина этого не может забыть, – говорила она,

How can you not imagine to yourselves that a woman cannot forget that?’ she said,

горячась всё более и более и этим открывая ему причину своего раздражения. 

becoming increasingly angry and thereby betraying the cause of her vexation.

– Особенно женщина, которая не может знать твоей жизни.

‘Especially a woman who cannot know your life.

Что я знаю? что я знала? – говорила она, 

What do I know? What did I know?’ she said.

– то, что ты скажешь мне.

‘Only what you tell me.

А почём я знаю, правду ли ты говорил мне…

And how do I know whether what you’ve told me is true …’

– Анна! Ты оскорбляешь меня.

‘Anna! That’s insulting.

Разве ты не веришь мне?

Don’t you believe me?

Разве я не сказал тебе,

Haven’t I told you

что у меня нет мысли, которую бы я не открыл тебе?

that I don’t have a single thought that I wouldn’t reveal to you?’

– Да, да, – сказала она, видимо стараясь отогнать ревнивые мысли. 

‘Yes, yes,’ she said, obviously trying to drive the jealous thoughts away.

– Но если бы ты знал, как мне тяжело!

‘But if you knew how painful it is for me!

Я верю, верю тебе… Так что ты говорил?

I believe you, I do! … So what were you saying?’

Но он не мог сразу вспомнить того, что он хотел сказать.

But he could not immediately recall what he was going to say.

Эти припадки ревности, в последнее время всё чаще чаще находившие на неё, ужасали его

These fits of jealousy, which had come over her more and more often lately, horrified him

и, как он ни старался скрывать это, охлаждали его к ней,

and, no matter how he tried to conceal it, made him cooler towards her,

несмотря на то, что он знал, что причина ревности была любовь к нему.

though he knew that the cause of her jealousy was her love for him.

Сколько раз он говорил себе, что её любовь была счастье;

How many times he had told himself that her love was happiness;

и вот она любила его, как может любитъ женщина,

and here she loved him as only a woman can

для которой любовь перевесила все блага в жизни, 

for whom love outweighs all that is good in life

– и он был гораздо дальше от счастья, чем когда он поехал за ней из Москвы.

– yet he was much further from happiness than when he had followed her from Moscow.

Тогда он считал себя несчастливым, но счастье было впереди;

Then he had considered himself unhappy, but happiness was ahead of him;

теперь же он чувствовал, что лучшее счастье было уже назади.

while now he felt that the best happiness was already behind.

Она была совсем не та, какою он видел её первое время.

She was not at all as he had seen her in the beginning.

И нравственно и физически она изменилась к худшему.

Both morally and physically she had changed for the worse.

Она вся расширела,

She had broadened out,

и в лице её, в то время как она говорила об актрисе,

and her face, when she spoke of the actress,

было злое, искажавшее её лицо выражение.

was distorted by a spiteful expression.

Он смотрел на неё, как смотрит человек на сорванный им и завядший цветок,

He looked at her as a man looks at a faded flower he has plucked,

в котором он с трудом узнаёт красоту, за которую он сорвал и погубил его.

in which he can barely recognize the beauty that had made him pluck and destroy it.

И, несмотря на то, он чувствовал,

And, despite that, he felt

что тогда, когда любовь его была сильнее,

that when his love was stronger,

он мог, если бы сильно захотел этого, вырвать эту любовь из своего сердца,

he might have torn that love from his heart, had he strongly wished to do so,

но теперь, когда, как в эту минуту, ему казалось,

but now, when it seemed to him, as it did at that moment,

что он не чувствовал любви к ней,

that he felt no love for her,

он знал, что связь его с ней не может быть разорвана.

he knew that his bond with her could not be broken.

– Ну, ну, так что ты хотел сказать мне про принца?

‘Well, what did you want to tell me about the prince?

Я прогнала, прогнала беса, – прибавила она.

I’ve driven him away, I’ve driven the demon away,’ she added.

Бесом называлась между ними ревность. 

The demon was their name for jealousy.

– Да, так что ты начал говорить о принце?

‘Yes, what did you start to tell me about the prince?

Почему тебе так тяжело было?

Why was it so burdensome for you?’

– Ах, невыносимо! – сказал он, стараясь уловить нить потерянной мысли. 

‘Ah, unbearable!’ he said, trying to catch the thread of his lost thought.

– Он не выигрывает от близкого знакомства.

‘He doesn’t gain from closer acquaintance.

Если определить его, то это прекрасно выкормленное животное,

If I were to define him, he’s a superbly nourished animal,

какие на выставках получают первые медали, и больше ничего, 

the sort that gets first prize at exhibitions, and nothing more,’

– говорил он с досадой, заинтересовавшею её.

he said with a vexation that she found interesting.

– Нет, как же? – возразила она. 

‘No, how can you,’ she objected.

– Всё-таки он многое видел, образован?

‘After all, he’s seen a lot, he’s educated, isn’t he?’

– Это совсем другое образование – их образование.

‘It’s quite a different education – their education.

Он, видно, что и образован только для того, чтоб иметь право презирать образование,

You can see he’s been educated only so that he can have the right to despise education,

как они всё презирают, кроме животных удовольствий.

as they despise everything except animal pleasures.’

– Да ведь вы все любите эти животные удовольствия, – сказала она,

‘But you all love those animal pleasures,’ she said,

и опять он заметил мрачный взгляд, который избегал его.

and again he noticed her gloomy eyes, which avoided him.

– Что это ты так защищаешь его? – сказал он, улыбаясь.

‘Why do you defend him so?’ he said, smiling.

– Я не защищаю, мне совершенно всё равно;

‘I’m not defending him, it makes absolutely no difference to me;

но я думаю, что если бы ты сам не любил этих удовольствий, то ты мог бы отказаться.

but I think that if you didn’t like those pleasures yourself, you might have refused.

А тебе доставляет удовольствие смотреть на Терезу в костюме Евы…

But it gives you pleasure to look at Teresa in the costume of Eve…’

– Опять, опять дьявол! – взяв руку, которую она положила на стол, и целуя её, сказал Вронский.

‘Again, again the devil!’ said Vronsky, taking the hand she had placed on the table and kissing it.

– Да, но я не могу!

‘Yes, but I can’t bear it!

Ты не знаешь, как я измучалась, ожидая тебя!

You don’t know how I suffered waiting for you!

Я думаю, что я не ревнива.

I don’t think I’m jealous.

Я не ревнива;

I’m not jealous.

я верю тебе, когда ты тут, со мной;

I believe you when you’re here with me,

но когда ты где-то один ведёшь свою непонятную мне жизнь…

but when you’re alone somewhere leading your life, which is incomprehensible to me …’

Она отклонилась от него, выпростала, наконец, крючок из вязанья,

She drew back from him, finally extricated the hook from her crochet,

и быстро, с помощью указательного пальца,

and quickly, with the help of her index finger,

стали накидываться одна за другой петли белой, блестевшей под светом лампы шерсти,

began drawing stitches of white woollen yarn, shining in the lamplight, one after another,

и быстро, нервически стала поворачиваться тонкая кисть в шитом рукавчике.

and quickly, nervously flicking her wrist in its embroidered cuff.

– Ну как же? где ты встретил Алексея Александровича? – вдруг ненатурально зазвенел её голос.

‘Well, what then? Where did you meet Alexei Alexandrovich?’ her voice suddenly rang unnaturally.

– Мы столкнулись в дверях.

‘We bumped into each other in the doorway.’

– И он так поклонился тебе?

‘And he bowed to you like this?’

Она вытянула лицо и, полузакрыв глаза, быстро изменила выражение лица, сложила руки,

She pulled a long face and, half closing her eyes, quickly changed expression, folded her arms,

и Вронский в её красивом лице вдруг увидал то самое выражение лица,

and in her beautiful face Vronsky suddenly saw the very expression

с которым поклонился ему Алексей Александрович.

with which Alexei Alexandrovich had bowed to him.

Он улыбнулся, а она весело засмеялась тем милым грудным смехом,

He smiled, and she gaily laughed that lovely deep laugh

который был одною из главных её прелестей.

that was one of her main charms.

– Я решительно не понимаю его, – сказал Вронский. 

‘I decidedly do not understand him,’ said Vronsky.

– Если бы после твоего объяснения на даче он разорвал с тобой, если б он вызвал меня на дуэль…

‘If he had broken with you after your talk in the country, if he had challenged me to a duel …

но этого я не понимаю: – как он может переносить такое положение?

but this I do not understand: how can he bear such a situation?

Он страдает, это видно.

He suffers, it’s obvious.’

– Он? – с усмешкой сказала она. 

‘He?’ she said with a laugh.

– Он совершенно доволен.

‘He’s perfectly content.’

– За что мы все мучаемся, когда всё могло бы быть так хорошо?

‘Why are we all tormented when everything could be so good?’

– Только не он.

‘Only not him.

Разве я не знаю его, эту ложь, которою он весь пропитан?..

Don’t I know him, the lie he’s all steeped in? …

Разве можно, чувствуя что-нибудь, жить, как он живёт со мной?

Is it possible, if he has any feeling, to live with me as he does?

Он ничего не понимает, не чувствует.

He doesn’t understand or feel anything.

Разве может человек, который что-нибудь чувствует, жить с своею преступною женой в одном доме?

Can a man who has any feeling live in the same house with his "criminal" wife?

Разве можно говорить с ней?

Can he talk to her?

Говорить ей ты?

Call her "my dear"?’

И опять она невольно представила его.

And again she involuntarily pictured him:

«Ты, ma chere, ты, Анна!»

‘Ma chère, my Anna!’

– Это не мужчина, не человек, это кукла!

‘He’s not a man, not a human being, he’s a puppet!

Никто не знает, но я знаю.

Nobody else knows it, but I do.

О, если б я была на его месте,

Oh, if I were in his place,

я бы давно убила, я бы разорвала на куски эту жену, такую, как я,

I’d have killed a wife like me long ago, I’d have torn her to pieces,

а не говорила бы: – ты, ma chere, Анна.

I wouldn’t say to her: "Ma chère Anna".

Это не человек, это министерская машина.

He’s not a man, he’s an administrative machine.

Он не понимает, что я твоя жена, что он чужой, что он лишний…

He doesn’t understand that I’m your wife, that he’s a stranger, that he’s superfluous …

Не будем, не будем говорить!..

Let’s not, let’s not talk!…’

– Ты не права и не права, мой друг, – сказал Вронский, стараясь успокоить её. 

‘You’re not right, not right, my love,’ said Vronsky, trying to calm her.

– Но всё равно, не будем о нём говорить.

‘But never mind, let’s not talk about him.

Расскажи мне, что ты делала?

Tell me, what have you been doing?

Что с тобой?

What’s wrong with you?

Что такое эта болезнь и что сказал доктор?

What is this illness and what did the doctor say?’

Она смотрела на него с насмешливою радостью.

She looked at him with mocking delight.

Видимо, она нашла ещё смешные и уродливые стороны в муже

Apparently she had found other ridiculous and ugly sides in her husband

и ждала времени, чтоб их высказать.

and was waiting for the moment to come out with them.

Он продолжал:

But he went on:

– Я догадываюсь, что это не болезнь, а твоё положение.

‘My guess is that it’s not illness but your condition.

Когда это будет?

When is it to be?’

Насмешливый блеск потух в её глазах,

The mocking gleam in her eyes went out,

но другая улыбка – знания чего-то неизвестного ему и тихой грусти

but a different smile – of the knowledge of something he did not know and of a quiet sadness

– заменила её прежнее выражение.

– replaced her former expression.

– Скоро, скоро.

‘Soon, soon.

Ты говорил, что наше положение мучительно, что надо развязать его.

You said our situation is tormenting and we must resolve it.

Если бы ты знал, как мне оно тяжело,

If you knew how painful it is for me,

что бы я дала за то, чтобы свободно и смело любить тебя!

and what I would have given to be able to love you freely and boldly!

Я бы не мучалась и тебя не мучала бы своею ревностью…

I wouldn’t be tormented and wouldn’t torment you with my jealousy …

И это будет скоро, но не так, как мы думаем.

And soon it will be so, but not the way we think.’

И при мысли о том, как это будет,

And at the thought of how it would be,

она так показалась жалка самой себе,

she seemed so pitiful to herself

что слёзы выступили ей на глаза, и она не могла продолжать.

that tears came to her eyes and she could not go on.

Она положила блестящую под лампой кольцами и белизной руку на его рукав.

She laid her hand, shining under the lamp with its rings and whiteness, on his sleeve.

– Это не будет так, как мы думаем.

‘It will not be the way we think.

Я не хотела тебе говорить этого, но ты заставил меня.

I didn’t want to tell you that, but you made me.

Скоро, скоро всё развяжется,

Soon, soon everything will be resolved,

и мы все, все успокоимся и не будем больше мучаться.

we’ll all, all be at peace and no longer tormented.’

– Я не понимаю, – сказал он, понимая.

‘I don’t understand,’ he said, understanding her.

– Ты спрашивал, когда? Скоро.

‘You asked me when? Soon.

И я не переживу этого.

And I won’t survive it.

Не перебивай! 

Don’t interrupt me!’

– И она заторопилась говорить. 

and she began speaking hurriedly.

– Я знаю это, и знаю верно.

‘I know this and know it for certain.

Я умру, и очень рада, что умру и избавлю себя и вас.

I will die, and I’m very glad that I will die and deliver myself and you.’

Слёзы потекли у неё из глаз;

Tears flowed from her eyes.

он нагнулся к её руке и стал целовать, стараясь скрыть своё волнение,

He bent to her hand and began to kiss it, trying to conceal his anxiety,

которое, он знал, не имело никакого основания,

which he knew had no grounds,

но он не мог преодолеть его.

but which he was unable to control.

– Вот так, вот это лучше, – говорила она, пожимая сильным движением его руку. 

‘There, that’s better,’ she said, pressing his hand with a strong movement.

– Вот одно, одно, что нам осталось.

‘That is the one thing, the one thing left to us.’

Он опомнился и поднял голову.

He recovered and raised his head.

– Что за вздор!

‘What nonsense!

Что за бессмысленный вздор ты говоришь!

What meaningless nonsense you’re saying!’

– Нет, это правда.

‘No, it’s true.’

– Что, что правда?

‘What, what is true?’

– Что я умру. Я видела сон.

‘That I will die. I had a dream.’

– Сон? – повторил Вронский и мгновенно вспомнил своего мужика во сне.

‘A dream?’ Vronsky repeated and instantly recalled the muzhik in his dream.

– Да, сон, – сказала она. 

‘Yes, a dream,’ she said.

– Давно уж я видела этот сон.

‘I had this dream long ago.

Я видела, что я вбежала в свою спальню,

I dreamed that I ran into my bedroom,

что мне нужно там взять что-то, узнать что-то;

that I had to get something there, to find something out

ты знаешь, как это бывает во сне, – говорила она, с ужасом широко открывая глаза, 

– you know how it happens in dreams,’ she said, her eyes wide with horror,

– и в спальне, в углу, стоит что-то.

‘and there was something standing in the bedroom, in the corner.’

– Ах, какой вздор! Как можно верить…

‘Ah, what nonsense! How can you believe . ..’

Но она не позволила себя перебить.

But she would not let herself be interrupted.

То, что она говорила, было слишком важно для неё.

What she was saying was much too important for her.

– И это что-то повернулось,

‘And this something turned,

и я вижу, что это мужик с взъерошенною бородой, маленький и страшный.

and I saw it was a muzhik with a dishevelled beard, small and frightening.

Я хотела бежать,

I wanted to run away,

но он нагнулся над мешком и руками что-то копошится там…

but he bent over a sack and rummaged in it with his hands …’

Она представила, как он копошился в мешке.

And she showed how he rummaged in the sack.

Ужас был на её лице.

There was horror in her face.

И Вронский, вспоминая свой сон, чувствовал такой же ужас, наполнявший его душу.

And Vronsky, recalling his dream, felt the same horror filling his soul.

– Он копошится и приговаривает по-французски, скоро-скоро и, знаешь, грассирует:

‘He rummages and mutters in French, very quickly, and rolling the rs in his throat, you know:

– «Il faut le battre le fer, le broyer, le petrir…»

"Il faut le battre le fer, le broyer, le pétrir . . ."* [You must beat the iron, pound it, knead it]

И я от страха захотела проснуться, проснулась…

And I was so frightened that I wanted to wake up, and I woke up…

но я проснулась во сне.

but I woke up in a dream.

И стала спрашивать себя, что это значит.

And I wondered what it meant.

И Корней мне говорит:

And Kornei says to me:

– «Родами, родами умрёте, родами, матушка…»

"You’ll die in childbirth, dear, in childbirth .. ."

И я проснулась…

And I woke up …’

– Какой вздор, какой вздор! – говорил Вронский,

‘What nonsense, what nonsense!’ Vronsky was saying,

но он сам чувствовал, что не было никакой убедительности в его голосе.

aware himself that there was no conviction in his voice.

– Но не будем говорить.

‘But let’s not talk.

Позвони, я велю подать чаю.

Ring the bell, I’ll order tea to be served.

Да подожди, теперь не долго я…

Wait, now, it won’t be long, I…’

Но вдруг она остановилась.

But suddenly she stopped.

Выражение её лица мгновенно изменилось.

The expression on her face changed instantly.

Ужас и волнение вдруг заменились выражением тихого, серьёзного и блаженного внимания.

Terror and anxiety suddenly gave way to an expression of quiet, serious and blissful attention.

Он не мог понять значения этой перемены.

He could not understand the meaning of this change.

Она слышала в себе движение новой жизни.

She had felt the stirring of new life inside her.

IV

IV

Алексей Александрович после встречи у себя на крыльце с Вронским

After meeting Vronsky on his porch, Alexei Alexandrovich

поехал, как и намерен был, в итальянскую оперу.

drove, as he had intended, to the Italian Opera.

Он отсидел там два акта и видел всех, кого ему нужно было.

He sat out two acts there and saw everyone he had to.

Вернувшись домой, он внимательно осмотрел вешалку

On returning home, he studied the coat-rack attentively

и, заметив, что военного пальто не было, по обыкновению прошёл к себе.

and, observing that no military coat hung there, went to his rooms as usual.

Но, противно обыкновению, он не лёг спать

But, contrary to his habit, he did not go to bed

и проходил взад и вперёд по своему кабинету до трёх часов ночи.

but paced up and down his study till three o’clock in the morning.

Чувство гнева на жену, не хотевшую соблюдать приличий

The feeling of wrath against his wife, who did not want to observe propriety

и исполнять единственное поставленное ей условие

and fulfil the only condition placed upon her

– не принимать у себя своего любовника,

– not to receive her lover at home

не давало ему покоя.

– left him no peace.

Она не исполнила его требования,

She had not fulfilled his request,

и он должен наказать её и привести в исполнение свою угрозу

and he must now carry out his threat

– требовать развода и отнять сына.

– demand a divorce and take her son from her.

Он знал все трудности, связанные с этим делом,

He knew all the difficulties connected with this matter,

но он сказал, что сделает это,

but he had said that he would do it

и теперь он должен исполнить угрозу.

and now he had to carry out his threat.

Графиня Лидия Ивановна намекала ему, что это был лучший выход из его положения,

Countess Lydia Ivanovna had hinted to him that this was the best way out of his situation,

и в последнее время практика разводов довела это дело до такого усовершенствования,

and lately the practice of divorce had brought the matter to such perfection

что Алексей Александрович видел возможность преодолеть формальные трудности.

that Alexei Alexandrovich saw a possibility of overcoming the formal difficulties.

Кроме того, беда одна не ходит,

Besides, misfortunes never come singly,

и дела об устройстве инородцев и об орошении полей Зарайской губернии

and the cases of the settlement of the racial minorities and the irrigation of the fields in Zaraysk province

навлекли на Алексея Александровича такие неприятности по службе,

had brought down on Alexei Alexandrovich such troubles at work

что он всё это последнее время находился в крайнем раздражении.

that he had been extremely vexed all the time recently.

Он не спал всю ночь,

He did not sleep the entire night,

и его гнев, увеличиваясь в какой-то огромной прогрессии,

and his wrath, increasing in a sort of enormous progression,

дошёл к утру до крайних пределов.

by morning had reached the ultimate limits.

Он поспешно оделся и, как бы неся полную чашу гнева и боясь расплескать её,

He dressed hurriedly and, as if carrying a full cup of wrath and fearing to spill it,

боясь вместе с гневом утратить энергию, нужную ему для объяснения с женою,

fearing to lose along with it the energy needed for a talk with his wife,

вошёл к ней, как только узнал, что она встала.

went into her room as soon as he knew that she was up.

Анна, думавшая, что она так хорошо знает своего мужа,

Anna, who thought she knew her husband so well,

была поражена его видом, когда он вошёл к ней.

was struck by his look when he came in.

Лоб его был нахмурен,

His brow was scowling,

и глаза мрачно смотрели вперёд себя, избегая её взгляда;

and his grim eyes stared straight ahead, avoiding hers;

рот был твёрдо и презрительно сжат.

his lips were tightly and contemptuously compressed.

В походке, в движениях, в звуке голоса его была решительность и твёрдость,

In his stride, in his movements, in the sound of his voice there were such resolution and firmness

какие жена никогда не видала в нём.

as his wife had never seen in him before.

Он вошёл в комнату и, не поздоровавшись с нею,

He came into the room without greeting her,

прямо направился к её письменному столу и, взяв ключи, отворил ящик.

made straight for her writing desk and, taking the keys, opened the drawer.

– Что вам нужно?! – вскрикнула она.

‘What do you want?!’ she cried.

– Письма вашего любовника, – сказал он.

‘Your lover’s letters,’ he said.

– Их здесь нет, – сказала она, затворяя ящик;

‘They’re not here,’ she said, closing the drawer;

но по этому движению он понял, что угадал верно,

but by that movement he understood that he had guessed right

и, грубо оттолкнув её руку, быстро схватил портфель,

and, rudely pushing her hand away, he quickly snatched the portfolio

в котором он знал, что она клала самые нужные бумаги.

in which he knew she kept her most important papers.

Она хотела вырвать портфель, но он оттолкнул её.

She tried to tear it from him, but he pushed her away.[3]

– Сядьте! мне нужно говорить с вами, – сказал он,

‘Sit down! I must talk with you,’ he said,

положив портфель под мышку и так напряжённо прижав его локтем, что плечо его поднялось.

putting the portfolio under his arm and pressing it so tightly with his elbow that his shoulder rose up.

Она с удивлением и робостью молча глядела на него.

Surprised and intimidated, she gazed at him silently.

– Я сказал вам, что не позволю вам принимать вашего любовника у себя.

‘I told you that I would not allow you to receive your lover at home.’

– Мне нужно было видеть его, чтоб…

‘I had to see him, in order to …’

Она остановилась, не находя никакой выдумки.

She stopped, unable to invent anything.

– Не вхожу в подробности о том, для чего женщине нужно видеть любовника.

‘I will not go into the details of why a woman needs to see her lover.’

– Я хотела, я только… – вспыхнув, сказала она.

‘I wanted, I only …’ she said, flushing.

Эта его грубость раздражила её и придала ей смелости. 

His rudeness annoyed her and gave her courage.

– Неужели вы не чувствуете, как вам легко оскорблять меня? – сказала она.

‘Can’t you feel how easy it is for you to insult me?’ she said.

– Оскорблять можно честного человека и честную женщину,

‘One can insult an honest man or an honest woman,

но сказать вору, что он вор, есть только la constatation d'un fait.

but to tell a thief that he is a thief is merely la constatation d’un fait.’*[The establishing of a fact]

– Этой новой черты – жестокости я не знала ещё в вас.

‘This cruelty is a new feature – I did not know it was in you.’

– Вы называете жестокостью то, что муж предоставляет жене свободу,

‘You call it cruelty when a husband offers his wife freedom,

давая ей честный кров имени только под условием соблюдения приличий.

giving her the honourable shelter of his name, only on condition that propriety is observed.

Это жестокость?

Is that cruelty?’

– Это хуже жестокости, это подлость, если уже вы хотите знать! 

‘It’s worse than cruelty, it’s baseness, if you really want to know!’

– со взрывом злобы вскрикнула Анна и, встав, хотела уйти.

Anna cried out in a burst of anger and got up, intending to leave.

– Нет! – закричал он своим пискливым голосом,

‘No!’ he shouted in his squeaky voice,

который поднялся теперь ещё нотой выше обыкновенного,

which now rose a pitch higher than usual,

и, схватив своими большими пальцами её за руку так сильно,

and, seizing her arm so strongly with his big fingers

что красные следы остались на ней от браслета, который он прижал,

that the bracelet he pressed left red marks on it,

насильно посадил её на место.

he forced her to sit down.

Подлость?

‘Baseness?

Если вы хотите употребить это слово,

Since you want to use that word,

то подлость – это бросить мужа, сына для любовника и есть хлеб мужа!

it is baseness to abandon a husband and son for a lover and go on eating the husband’s bread!’

Она нагнула голову.

She bowed her head.

Она не только не сказала того, что она говорила вчера любовнику,

Not only did she not say what she had said the day before to her lover

что он её муж, а муж лишний;

– that he was her husband and her husband was superfluous

она и не подумала этого.

– but she did not even think it.

Она чувствовала всю справедливость его слов и только сказала тихо:

She felt all the justice of his words and only said softly:

– Вы не можете описать моё положение хуже того, как я сама его понимаю,

‘You cannot describe my position as any worse than I myself understand it to be.

но зачем вы говорите всё это?

But why are you saying all this?’

– Зачем я говорю это? зачем? – продолжал он так же гневно. 

‘Why am I saying this? Why?’ he went on just as wrathfully.

– Чтобы вы знали, что, так как вы не исполнили моей воли относительно соблюдения приличий,

‘So that you know that since you have not carried out my wish with regard to observing propriety,

я приму мены, чтобы положение это кончилось.

I shall take measures to bring this situation to an end.’

– Скоро, скоро оно кончится и так, – проговорила она,

‘It will end soon anyway,’ she said,

и опять слёзы при мысли о близкой, теперь желаемой смерти выступили ей на глаза.

and again, at the thought of her near and now desired death, tears came to her eyes.

– Оно кончится скорее, чем вы придумали с своим любовником!

‘It will end sooner than you’ve thought up with your lover!

Вам нужно удовлетворение животной страсти…

You must satisfy your animal passions …’

– Алексей Александрович!

‘Alexei Alexandrovich!

Я не говорю, что это невеликодушно,

I will not say that it is not magnanimous,

но это непорядочно – бить лежачего.

but it is not even respectable to hit someone who is down.’

– Да, вы только себя помните,

‘Yes, you’re only mindful of yourself,

но страдания человека, который был вашим мужем, вам не интересны.

but the suffering of the man who was your husband does not interest you.

Вам всё равно, что вся жизнь его рушилась,

You are indifferent to the destruction of his whole life,

что он пеле… педе… пелестрадал.

to the suffering he has exple … expre … experimenced.’

Алексей Александрович говорил так скоро,

Alexei Alexandrovich was speaking so quickly

что он запутался и никак не мог выговорить этого слова.

that he became confused and could not get the word out.

Он выговорил его под конец пелестрадал.

He finally came out with ‘experimenced’.

Ей стало смешно и тотчас стыдно за то, что ей могло быть что-нибудь смешно в такую минуту.

She nearly laughed and at the same time felt ashamed that anything could make her laugh at such a moment.

И в первый раз она на мгновение почувствовала за него, перенеслась в него,

And for the first time, momentarily, she felt for him, put herself in his place

и ей жалко стало его.

and pitied him.

Но что ж она могла сказать или сделать?

But what could she say or do?

Она опустила голову и молчала.

She bowed her head and was silent.

Он тоже помолчал несколько времени

He, too, was silent for a while

и заговорил потом уже менее пискливым, холодным голосом,

and then began to speak in a cold and less squeaky voice,

подчёркивая произвольно избранные, не имеющие никакой особенной важности слова.

emphasizing the arbitrarily chosen words, which had no particular importance.

– Я пришёл вам сказать… – сказал он…

‘I’ve come to tell you …’ he said.

Она взглянула на него.

She looked at him.

«Нет, это мне показалось, – подумала она,

‘No, I imagined it,’ she thought,

вспоминая выражение его лица, когда он запутался на слове пелестрадал, 

remembering the look on his face when he stumbled over the word ‘experimenced’,

– нет, разве может человек с этими мутными глазами, с этим самодовольным спокойствием чувствовать что-нибудь?»

‘no, how can a man with those dull eyes, with that smug calm, feel anything?’

– Я не могу ничего изменить, – прошептала она.

‘There’s nothing I can change,’ she whispered.

– Я пришёл вам сказать, что я завтра уезжаю в Москву и не вернусь более в этот дом,

‘I’ve come to tell you that I am leaving for Moscow tomorrow and will not return to this house again,

и вы будете иметь известие о моём решении чрез адвоката, которому я поручу дело развода.

and you will be informed of my decision through my lawyer, to whom I shall entrust the matter of the divorce.

Сын же мой переедет к сестре, – сказал Алексей Александрович,

My son will move to my sister’s,’ Alexei Aiexandrovich said,

с усилием вспоминая то, что он хотел сказать о сыне.

trying hard to recall what he had wanted to say about the son.

– Вам нужен Серёжа, чтобы сделать мне больно, – проговорила она, исподлобья глядя на него. 

‘You need Seryozha in order to hurt me,’ she said, looking at him from under her brows.

– Вы не любите его… Оставьте Серёжу!

‘You don’t love him … Leave me Seryozha!’

– Да, я потерял даже любовь к сыну,

‘Yes, I’ve even lost my love for my son,

потому что с ним связано моё отвращение к вам.

because he is connected with my loathing for you.

Но я всё-таки возьму его.

But all the same I will take him.

Прощайте!

Good-bye!’

И он хотел уйти, но теперь она задержала его.

And he turned to go, but this time she held him back.

– Алексей Александрович, оставьте Серёжу! – прошептала она ещё раз. 

‘Alexei Aiexandrovich, leave me Seryozha!’ she whispered once again.

– Я более ничего не имею сказать.

‘I have nothing more to say.

Оставьте Серёжу до моих…

Leave me Seryozha till my …

Я скоро рожу, оставьте его!

I will give birth soon, leave him with me!’

Алексей Александрович вспыхнул и, вырвав у неё руку, вышел молча из комнаты.

Alexei Aiexandrovich turned red and, tearing his hand from hers, silently left the room.

V

V

Приёмная комната знаменитого петербургского адвоката была полна,

The waiting room of the famous Petersburg lawyer was full

когда Алексей Александрович вошёл в неё.

when Alexei Aiexandrovich entered it.

Три дамы:

Three ladies:

– старушка, молодая и купчиха,

an old one, a young one, and a merchant’s wife;

три господина:

and three gentlemen:

– один – банкир-немец с перстнем на пальце,

one a German banker with a signet ring on his finger,

другой – купец с бородой,

another a merchant with a beard,

и третий – сердитый чиновник в вицмундире, с крестом на шее,

and the third an irate official in uniform with a decoration around his neck,

очевидно, давно уже ждали.

had obviously been waiting for a long time already.

Два помощника писали на столах, скрипя перьями.

Two assistants were writing at their desks, their pens scratching.

Письменные принадлежности, до которых Алексей Александрович был охотник,

The writing implements, of which Alexei Aiexandrovich was a connoisseur,

были необыкновенно хороши,

were exceptionally good.

Алексей Александрович не мог не заметить этого.

Alexei Aiexandrovich could not help noticing it.

Один из помощников, не вставая, прищурившись,

One of the assistants, without getting up, narrowed his eyes

сердито обратился к Алексею Александровичу:

and addressed Alexei Aiexandrovich gruffly:

– Что вам угодно?

‘What would you like?’

– Я имею дело до адвоката.

‘I have business with the lawyer.’

– Адвокат занят, – строго отвечал помощник,

‘The lawyer’s occupied,’ the assistant said sternly,

указывая пером на дожидавшихся,

pointing with his pen at the waiting people,

и продолжал писать.

and went on writing.

– Не может ли он найти время? – сказал Алексей Александрович.

‘Could he not find time?’ said Alexei Aiexandrovich.

– У него нет свободного времени, он всегда занят…

‘He has no free time, he’s always occupied.

Извольте подождать.

Kindly wait.’

– Так не потрудитесь ли подать мою карточку, – достойно сказал Алексей Александрович,

‘Then I shall trouble you to give him my card,’ Alexei Aiexandrovich said with dignity,

видя необходимость открыть своё инкогнито.

seeing the necessity of abandoning his incognito.

Помощник взял карточку и, очевидно, не одобряя её содержание, прошёл в дверь.

The assistant took the card and, evidently disapproving of its content, went through the door.

Алексей Александрович сочувствовал гласному суду в принципе,

Alexei Alexandrovich sympathized with open courts in principle,

но некоторым подробностям его применения у нас он не вполне сочувствовал,

but he did not entirely sympathize with certain details of their application in our country,

по известным ему высшим служебным отношениям,

owing to higher official attitudes which were known to him,

и осуждал их, насколько он мог осуждать что-либо высочайше утверждённое.

and he condemned them in so far as he could condemn anything ratified in the highest places.

Вся жизнь его протекла в административной деятельности,

His whole life had been spent in administrative activity,

и потому, когда он не сочувствовал чему-либо,

and therefore, whenever he did not sympathize with anything,

то несочувствие его было смягчено признанием необходимости ошибок

his lack of sympathy was softened by recognition of the inevitability of mistakes

и возможности исправления в каждом деле.

and the possibility of correcting them in each case.

В новых судебных учреждениях он не одобрял тех условий,

In the new court institutions he did not approve of the circumstances

в которые была поставлена адвокатура.

in which the legal profession had been placed.[4]

Но он до сих пор не имел дела до адвокатуры и потому не одобрял её только теоретически;

But till now he had never dealt with lawyers and his disapproval had been merely theoretical,

теперь же неодобрение его ещё усилилось тем неприятным впечатлением,

while now it was increased by the unpleasant impression

которое он получил в приёмной адвоката.

he received in the lawyer’s waiting room.

– Сейчас выйдут, – сказал помощник;

‘He’ll come at once,’ the assistant said;

и действительно, чрез две минуты

and indeed, two minutes later

в дверях показалась длинная фигура старого правоведа, совещавшегося с адвокатом,

the long figure of an old jurist who had been consulting with the lawyer appeared in the doorway,

и самого адвоката.

along with the lawyer himself.

Адвокат был маленький, коренастый, плешивый человек

The lawyer was a short, stocky, bald-headed man

с чёрно-рыжеватою бородой, светлыми длинными бровями и нависшим лбом.

with a reddish-black beard, light and bushy eyebrows and a prominent forehead.

Он был наряден, как жених,

He was dressed up like a bridegroom,

от галстука и цепочки двойной до лаковых ботинок.

from his tie and double watch-chain to his patent-leather boots.

Лицо было умное, мужицкое,

He had an intelligent, peasant-like face,

а наряд франтовской и дурного вкуса.

but his outfit was foppish and in bad taste.

– Пожалуйте, – сказал адвокат, обращаясь к Алексею Александровичу.

‘Kindly come in,’ said the lawyer, addressing Alexei Alexandrovich.

И, мрачно пропустив мимо себя Каренина, он затворил дверь.

And, gloomily allowing Karenin to pass, he closed the door.

– Не угодно ли? – Он указал на кресло у письменного уложенного бумагами стола

‘If you please?’ He indicated an armchair by the paper-laden desk

и сам сел на председательское место,

and himself sat down in the presiding seat,

потирая маленькие руки с короткими, обросшими белыми волосами пальцами и склонив набок голову.

rubbing his small, stubby-fingered hands overgrown with white hairs and inclining his head to one side.

Но только что он успокоился в своей позе, как над столом пролетела моль.

But he had no sooner settled in this position than a moth flew over the desk.

Адвокат с быстротой, которой нельзя было ожидать от него,

With a dexterity one would not have expected of him, the lawyer

рознял руки, поймал моль и опять принял прежнее положение.

spread his arms, caught the moth, and resumed his former position.

– Прежде чем начать говорить о моём деле, – сказал Алексей Александрович,

‘Before I begin talking about my case,’ Alexei Alexandrovich said,

удивлённо проследив глазами за движением адвоката, 

his eyes following in surprise the lawyer’s movement,

– я должен заметить, что дело, о котором я имею говорить с вами, должно быть тайной.

‘I must observe that the matter I have to discuss with you must remain secret.’

Чуть заметная улыбка раздвинула рыжеватые нависшие усы адвоката.

A barely noticeable smile parted the lawyer’s drooping reddish moustaches.

– Я бы не был адвокатом, если бы не мог сохранять тайны, вверенные мне.

‘I would not be a lawyer if I was unable to keep the secrets confided to me.

Но если вам угодно подтверждение…

But if you would like some assurance …’

Алексей Александрович взглянул на его лицо

Alexei Alexandrovich glanced at his face

и увидал, что серые умные глаза смеются и всё уж знают.

and saw that his grey, intelligent eyes were laughing and seemed to know everything already.

– Вы знаете мою фамилию? – продолжал Алексей Александрович.

‘You know my name?’ Alexei Alexandrovich continued.

– Знаю вас и вашу полезную, 

‘I know you and your useful’

– опять он поймал моль, 

– he caught another moth

– деятельность,

– ‘activity,

как и всякий русский, – сказал адвокат, наклонившись.

as every Russian does,’ the lawyer said with a bow.

Алексей Александрович вздохнул, собираясь с духом.

Alexei Alexandrovich drew a breath, gathering his courage.

Но, раз решившись, он уже продолжал своим пискливым голосом,

But, once resolved, he now went on in his squeaky voice,

не робея, не запинаясь и подчёркивая некоторые слова.

without timidity, without faltering, and emphasizing certain words.

– Я имею несчастие, – начал Алексей Александрович, 

‘I have the misfortune,’ Alexei Alexandrovich began,

– быть обманутым мужем

‘of being a deceived husband,

и желаю законно разорвать сношения с женою,

and I wish to break relations with my wife legally

то есть развестись,

– that is, to be divorced,

но притом так, чтобы сын не оставался с матерью.

but in such a way that my son does not stay with his mother.’

Серые глаза адвоката старались не смеяться,

The lawyer’s grey eyes tried not to laugh,

но они прыгали от неудержимой радости,

but they leaped with irrepressible joy,

и Алексей Александрович видел, что тут была не одна радость человека, получающего выгодный заказ, 

and Alexei Alexandrovich could see that it was not only the joy of a man who was receiving a profitable commission

– тут было торжество и восторг,

– here there was triumph and delight,

был блеск, похожий на тот зловещий блеск, который он видал в глазах жены.

there was a gleam that resembled the sinister gleam he had seen in his wife’s eyes.

– Вы желаете моего содействия для совершения развода?

‘You desire my assistance in carrying through the divorce?’

– Да, именно, но должен предупредить вас, – сказал Алексей Александрович,

‘Yes, precisely,’ said Alexei Alexandrovich, ‘but I must warn you

что я рискую злоупотребить вашим вниманием.

that I risk abusing your attention.

Я приехал только предварительно посоветоваться с вами.

I have come only to ask your advice in a preliminary way.

Я желаю развода, но для меня важны формы, при которых он возможен.

I desire the divorce, but I give importance to the forms in which it is possible.

Очень может быть, что, если формы не совпадут с моими требованиями,

It is very likely that, if the forms do not fit my requirements,

я откажусь от законного иска.

I will renounce a formal suit.’

– О, это всегда так, – сказал адвокат, 

‘Oh, that is always so,’ said the lawyer,

– и это всегда в вашей воле.

‘and it is always in your power.’

Адвокат опустил глаза на ноги Алексея Александровича,

The lawyer dropped his eyes to Alexei Alexandrovich’s feet,

чувствуя, что он видом своей неудержимой радости может оскорбить клиента.

sensing that his look of irrepressible joy might offend his client.

Он посмотрел на моль, пролетевшую пред его носом, и дёрнулся рукой,

He saw a moth flying just in front of his nose and his hand jumped,

но не поймал её из уважения к положению Алексея Александровича.

but he did not catch it, out of respect for Alexei Alexandrovich’s position.

– Хотя в общих чертах наши законоположения об этом предмете мне известны, 

‘Although our statutes on this subject are known to me in general terms,’

– продолжал Алексей Александрович, 

Alexei Alexandrovich continued,

– я бы желал знать вообще те формы,

‘I would like to know the forms

в которых на практике совершаются подобного рода дела.

in which cases of this sort are most often carried through in practice.’

– Вы желаете, – не поднимая глаз, отвечал адвокат,

‘You wish,’ replied the lawyer, not raising his eyes,

не без удовольствия входя в тон речи своего клиента, 

and adopting, not without pleasure, the tone of his client’s speech,

– чтобы я изложил вам те пути, по которым возможно исполнение вашего желания.

‘that I lay out for you the ways in which the fulfilment of your desire is possible.’

И на подтвердительное наклонение головы Алексея Александровича он продолжал,

And, at an affirming nod of Alexei Alexandrovich’s head, he continued,

изредка только взглядывая мельком на покрасневшее пятнами лицо Алексея Александровича.

only giving a fleeting glance now and then at Alexei Alexandrovich’s face, which was covered with red blotches.

– Развод по нашим законам, – сказал он с лёгким оттенком неодобрения к нашим законам, 

‘Divorce, according to our laws,’ he said with a slight tinge of disapproval of our laws,

– возможен, как вам известно, в следующих случаях…

‘is possible, as you know, in the following cases …

Подождать! – обратился он к высунувшемуся в дверь помощнику,

Let them wait!’ he said to the assistant who had thrust himself in the door,

но всё-таки встал, сказал несколько слов и сел опять. 

but nevertheless got up, said a few words and sat down again.

– В следующих случаях:

‘In the following cases:

– физические недостатки супругов, затем безвестная пятилетняя отлучка, 

physical defects in the spouses, or a five-year absence without communication,’

– сказал он, загнув поросший волосами короткий палец, 

he said, bending down his stubby, hair-covered fingers,

– затем прелюбодеяние

‘or adultery’

(это слово он произнёс с видимым удовольствием).

(he pronounced this word with visible pleasure).

Подразделения следующие

‘The subdivisions are the following’

(он продолжал загибать свои толстые пальцы,

(he continued to bend down his fat fingers,

хотя случаи и подразделения, очевидно, не могли быть классифицированы вместе):

though cases and subdivisions obviously could not be classified together):

– физические недостатки мужа или жены, затем прелюбодеяние мужа или жены. 

‘physical defects in husband or wife, and adultery of the husband or wife.’

– Так как все пальцы вышли, он их все разогнул и продолжал:

As he had run out of fingers, he unbent them all and went on.

– Это взгляд теоретический,

‘This is the theoretical view,

но я полагаю, что вы сделали мне честь обратиться ко мне

but I suppose that you have done me the honour of appealing to me

для того, чтоб узнать практическое приложение.

in order to find out about the practical application.

И потому, руководствуясь антецедентами, я должен доложить вам,

And therefore, going by precedent, I must inform you

что случаи разводов все приходят к следующим:

that all cases of divorce come down to the following

– физических недостатков нет, как я могу понимать?

– there are no physical defects, I may take it?

и также безвестного отсутствия?..

and no five-year absence either?…’

Алексей Александрович утвердительно склонил голову.

Alexei Alexandrovich inclined his head affirmatively.

– Приходят к следующим:

‘… come down to the following:

– прелюбодеяние одного из супругов

adultery by one of the spouses

и уличение преступной стороны по взаимному соглашению

and exposure of the guilty party by mutual agreement,

и, помимо такого соглашения, уличение невольное.

or, lacking such agreement, by involuntary exposure.

Должен сказать, что последний случай редко встречается в практике, – сказал адвокат

I must say that the latter case rarely occurs in practice,’ the lawyer said

и, мельком взглянув на Алексея Александровича,

and, glancing fleetingly at Alexei Alexandrovich,

замолк, как продавец пистолетов, описавший выгоды того и другого оружия

fell silent, like a seller of pistols who, having described the advantages of each of two weapons,

и ожидающий выбора своего покупателя.

waits for his purchaser’s choice.

Но Алексей Александрович молчал, и потому адвокат продолжал:

But Alexei Alexandrovich was silent, and therefore the lawyer went on:

– Самое обычное и простое, разумное, я считаю,

‘The most usual, simple and sensible thing, I consider,

есть прелюбодеяние по взаимному соглашению.

is adultery by mutual consent.

Я бы не позволил себе так выразиться, говоря с человеком неразвитым, – сказал адвокат, 

I would not have allowed myself to put it that way if I were talking with an undeveloped man,’ said the lawyer,

– но полагаю, что для нас это понятно.

‘but I suppose we understand each other.’

Алексей Александрович был, однако, так расстроен,

Alexei Alexandrovich was so upset, however,

что не сразу понял разумность прелюбодеяния по взаимному соглашению

that he did not understand at once the sensibleness of adultery by mutual consent,

и выразил это недоумение в своём взгляде;

and his eyes expressed bewilderment;

но адвокат тотчас же помог ему:

but the lawyer immediately came to his assistance:

– Люди не могут более жить вместе – вот факт.

‘People cannot go on living together – there is a fact.

И если оба в этом согласны, то подробности и формальности становятся безразличны.

And if they both agree in that, the details and formalities become a matter of indifference.

А с тем вместе это есть простейшее и вернейшее средство.

And at the same time this is the simplest and surest method.’

Алексей Александрович вполне понял теперь.

Now Alexei Alexandrovich fully understood.

Но у него были религиозные требования, которые мешали допущению этой меры.

But he had religious requirements that prevented him from accepting this measure.

– Это вне вопроса в настоящем случае, – сказал он. 

‘That is out of the question in the present case,’ he said.

– Тут только один случай возможен:

‘Only one case is possible:

– уличение невольное, подтверждённое письмами, которые я имею.

involuntary exposure, confirmed by letters which I have in my possession.’

При упоминании о письмах адвокат поджал губы

At the mention of letters, the lawyer pursed his lips

и произвёл тонкий соболезнующий и презрительный звук.

and produced a high-pitched sound of pity and contempt.

– Извольте видеть, – начал он. 

‘Kindly consider,’ he began.

– Дела этого рода решаются, как вам известно, духовным ведомством;

‘Cases of this sort are decided, as you know, by the religious department;

отцы же протопопы в делах этого рода большие охотники до мельчайших подробностей, 

the reverend fathers are great lovers of the minutest details,’

– сказал он с улыбкой, показывающей сочувствие вкусу протопопов. 

he said with a smile that showed his sympathy with the reverend fathers’ taste.

– Письма, без сомнения, могут подтвердить отчасти;

‘Letters undoubtedly could give partial confirmation;

но улики должны быть добыты прямым путём, то есть свидетелями.

but the evidence must be obtained directly – that is, by witnesses.

Вообще же, если вы сделаете мне честь удостоить меня своим доверием,

And, in general, if you do me the honour of granting me your trust,

предоставьте мне же выбор тех мер, которые должны быть употреблены.

you should leave to me the choice of measures to be employed.

Кто хочет результата, тот допускает и средства.

He who wants results must allow for the means.’

– Если так… – вдруг побледнев, начал Алексей Александрович,

‘If so …’ Alexei Alexandrovich began, suddenly turning pale,

но в это время адвокат встал и опять вышел к двери к перебивавшему его помощнику.

but at that moment the lawyer got up and went to the door to speak with the assistant, who had interrupted again.

– Скажите ей, что мы не на дешёвых товарах! – сказал он и возвратился к Алексею Александровичу.

‘Tell her we don’t give discounts!’ he said and went back to Alexei Alexandrovich.

Возвращаясь к месту, он поймал незаметно ещё одну моль.

While returning to his place he inconspicuously caught another moth.

«Хорош будет мой репс к лету!» – подумал он, хмурясь.

‘Fine upholstery I’ll have by summer!’ he thought, frowning.

– Итак, вы изволили говорить… – сказал он.

‘And so, you were kindly saying …’ he said.

– Я сообщу вам своё решение письменно, 

‘I shall inform you of my decision in writing,’

– сказал Алексей Александрович, вставая, и взялся за стол.

said Alexei Alexandrovich, getting up and taking hold of the desk.

Постояв немного молча, он сказал:

After standing silently for a while, he said:

– Из слов ваших я могу заключить, следовательно, что совершение развода возможно.

‘I may thus conclude from your words that the carrying through of a divorce is possible.

Я просил бы вас сообщить мне также, какие ваши условия.

I should also like you to inform me of your terms.’

– Возможно всё, если вы предоставите мне полную свободу действий, 

‘Everything is possible, if you allow me complete freedom of action,’

– не отвечая на вопрос, сказал адвокат. 

the lawyer said without answering the question.

– Когда я могу рассчитывать получить от вас известия? – спросил адвокат,

‘When may I expect to hear from you?’ he asked,

подвигаясь к двери и блестя и глазами и лаковыми сапожками.

moving towards the door, his eyes and his patent-leather boots shining.

– Через неделю.

‘In a week.

Ответ же ваш о том, принимаете ли вы на себя ходатайство по этому делу и на каких условиях, вы будете так добры, сообщите мне.

And kindly give me an answer as to whether you will agree to undertake in this case and on what terms.’

– Очень хорошо-с.

‘Very well, sir.’

Адвокат почтительно поклонился, выпустил из двери клиента

The lawyer bowed deferentially, let his client out of the door

и, оставшись один, отдался своему радостному чувству.

and, left alone, gave himself up to his joyful feeling.

Ему стало так весело,

He felt so merry

что он, противно своим правилам, сделал уступку торговавшейся барыне

that, contrary to his rules, he gave the bargaining lady a lower price

и перестал ловить моль, окончательно решив,

and stopped catching moths, having decided finally

что к будущей зиме надо перебить мебель бархатом, как у Сигонина.

that by next winter he would have to re-upholster the furniture in velvet, as at Sigonin’s.

VI

VI

Алексей Александрович одержал блестящую победу в заседании комиссии семнадцатого августа,

Alexei Alexandrovich had won a brilliant victory at the meeting of the commission on August 17th,

но последствия этой победы подрезали его.

but the consequences of that victory crippled him.

Новая комиссия для исследования во всех отношениях быта инородцев

The new commission for the investigation into all aspects of the life of the racial minorities

была составлена и отправлена на место

was appointed and sent to the scene

с необычайною, возбуждаемою Алексеем Александровичем быстротой и энергией.

with extraordinary swiftness and energy, inspired by Alexei Alexandrovich.

Через три месяца был представлен отчёт.

Three months later a report was presented.

Быт инородцев был исследован в политическом, административном,

The life of the minorities was investigated in its political, administrative,

экономическом, этнографическом, материальном и религиозном отношениях.

economic, ethnographic, material and religious aspects.

На все вопросы были прекрасно изложены ответы,

All questions were furnished with excellent answers,

и ответы, не подлежавшие сомнению,

and answers not open to doubt,

так как они не были произведением всегда подверженной ошибкам человеческой мысли,

since they were not the product of human thought, which is always subject to error,

но все были произведением служебной деятельности.

but were the products of institutional activity.

Ответы все были результатами официальных данных,

The answers were all the result of official data,

донесений губернаторов и архиереев,

the reports of governors and bishops,

основанных на донесениях уездных начальников и благочинных,

based on the reports of regional superiors and vicars,

основанных, с своей стороны, на донесениях волостных правлений и приходских священников;

based for their part on the reports of local officials and parish priests;

и потому все эти ответы были несомненны.

and therefore all these answers were indubitable.

Все те вопросы о том, например, почему бывают неурожаи,

All the questions, for instance, about why there were crop failures,

почему жители держатся своих верований и т. п.,

why the populations clung to their beliefs, and so on

вопросы, которые без удобства служебной машины не разрешаются и не могут быть разрешены веками,

– questions that would not and could not be resolved for centuries without the convenience of the institutional machine

получили ясное, несомненное разрешение.

– now received a clear and indubitable resolution.

И решение было в пользу мнения Алексея Александровича.

The results were in favour of Alexei Alexandrovich’s opinion.

Но Стрёмов, чувствуя себя задетым за живое в последнем заседании,

But Stremov, feeling himself cut to the quick at the last meeting,

употребил при получении донесений комиссии неожиданную Алексеем Александровичем тактику.

employed, on the reception of the commission’s report, a tactic that Alexei Alexandrovich did not expect.

Стрёмов, увлекши за собой некоторых других членов,

Drawing several other members with him,

вдруг перешёл на сторону Алексея Александровича

he suddenly went over to Alexei Alexandrovich’s side,

и с жаром не только защищал приведение в действие мер, предлагаемых Карениным,

and not only hotly defended the carrying out of the measures suggested by Karenin,

но и предлагал другие крайние в том же духе.

but offered additional measures, extreme ones, in the same spirit.

Меры эти, усиленные ещё против того, что было основною мыслью Алексея Александровича,

These measures, intensified far beyond Alexei Alexandrovich’s fundamental idea,

были приняты,

were accepted,

и тогда обнажилась тактика Стрёмова.

and then Stremov’s tactic was revealed.

Меры эти, доведённые до крайности,

These measures, carried to an extreme,

вдруг оказались так глупы,

suddenly proved to be so stupid

что в одно и то же время и государственные люди, и общественное мнение, и умные дамы, и газеты – всё обрушилось на эти меры,

that statesmen, and public opinion, and intelligent ladies and the newspapers all fell upon them at one and the same time,

выражая своё негодование и против самих мер

voicing their indignation both at the measures themselves

и против их признанного отца, Алексея Александровича.

and at their acknowledged father, Alexei Alexandrovich.

Стрёмов же отстранился, делая вид, что он только слепо следовал плану Каренина

Stremov then withdrew, pretending he had only been blindly following Karenin’s plan

и теперь сам удивлён и возмущён тем, что сделано.

and now was himself surprised and indignant at what had been done.

Это подрезало Алексея Александровича.

This crippled Alexei Alexandrovich.

Но, несмотря на падающее здоровье, несмотря на семейные горести,

But in spite of declining health, in spite of family woes,

Алексей Александрович не сдавался.

he did not give in.

В комиссии произошёл раскол.

A split occurred in the commission.

Одни члены со Стрёмовым во главе

Some members, with Stremov at their head,

оправдывали свою ошибку тем, что они поверили ревизионной, руководимой Алексеем Александровичем комиссии, представившей донесение,

justified their mistake by their trust in the inspection commission directed by Alexei Alexandrovich, which had presented the report,

и говорили, что донесение этой комиссии есть вздор и только исписанная бумага.

and said that the report of this commission was nonsense and nothing but waste paper.

Алексей Александрович с партией людей,

Alexei Alexandrovich, with a party of people

видевших опасность такого революционного отношения к бумагам,

who saw the danger of such a revolutionary attitude towards official papers,

продолжал поддерживать данные, выработанные ревизионною комиссией.

continued to support the data provided by the inspection commission.

Вследствие этого в высших сферах и даже в обществе всё спуталось,

As a result, everything became confused in higher spheres and even in society,

и, несмотря на то, что всех это крайне интересовало,

and, despite great interest on everyone’s part,

никто не мог понять, действительно ли бедствуют и погибают инородцы, или процветают.

no one could make out whether the minorities were flourishing or were actually in need and perishing.

Положение Алексея Александровича вследствие этого

Alexei Alexandrovich’s position, as a result of that

и отчасти вследствие павшего на него презрения за неверность его жены стало весьма шатко.

and partly as a result of the scorn that fell on him owing to his wife’s infidelity, became quite shaky.

И в этом положении Алексей Александрович принял важное решение.

And in that position Alexei Alexandrovich took an important decision.

Он, к удивлению комиссии, объявил,

He announced, to the surprise of the commission,

что он будет просить разрешения самому ехать на место для исследования дела.

that he would request permission to go personally to investigate the matter on the spot.

И, испросив разрешение, Алексей Александрович отправился в дальние губернии.

And, having received permission, Alexei Alexandrovich set out for the distant provinces.

Отъезд Алексея Александровича наделал много шума,

Alexei Alexandrovich’s departure caused a great stir,

тем более что он при самом отъезде официально возвратил при бумаге прогонные деньги,

the more so as at his departure he officially returned under receipt the travelling money

выданные ему на двенадцать лошадей для проезда до места назначения.

allotted him for twelve horses to take him to his destination.

– Я нахожу, что это очень благородно, – говорила про это Бетси с княгиней Мягкою. 

‘I find it very noble,’ Betsy said of it to Princess Miagky.

– Зачем выдавать на почтовых лошадей,

‘Why provide for post horses

когда все знают, что везде теперь железные дороги?

when everyone knows there are railways everywhere now?’

Но княгиня Мягкая была несогласна,

But Princess Miagky disagreed,

и мнение княгини Тверской даже раздражило её.

and Princess Tverskoy’s opinion even vexed her.

– Вам хорошо говорить, – сказала она, 

‘It’s all very well for you to talk,’ she said,

– когда у вас миллионы я не знаю какие,

‘since you have I don’t know how many millions,

а я очень люблю, когда муж ездит ревизовать летом.

but I like it very much when my husband goes inspecting in the summer.

Ему очень здорово и приятно проехаться,

It’s very healthy and pleasant for him to ride around,

а у меня уж так заведено, что на эти деньги у меня экипаж и извозчик содержатся.

and I make it a rule that the money goes for keeping a coach and coachman.’

Проездом в дальние губернии Алексей Александрович остановился на три дня в Москве.

On his way to the distant provinces Alexei Alexandrovich stopped for three days in Moscow.

На другой день своего приезда он поехал с визитом к генерал-губернатору.

The day after his arrival he went to visit the governor general.

На перекрёстке у Газетного переулка, где всегда толпятся экипажи и извозчики,

At the intersection of Gazetny Lane, where there is always a crowd of carriages and cabs,

Алексей Александрович вдруг услыхал своё имя,

Alexei Alexandrovich suddenly heard his name

выкрикиваемое таким громким и весёлым голосом,

called out in such a loud and merry voice

что он не мог не оглянуться.

that he could not help turning round.

На углу тротуара, в коротком модном пальто, с короткою модною шляпою набекрень, сияя улыбкой белых зуб между красными губами, весёлый, молодой, сияющий, стоял Степан Аркадьич, решительно и настоятельно кричавший и требовавший остановки. Он держался одною рукой за окно остановившейся на углу кареты, из которой высовывались женская голова в бархатной шляпе и две детские головки, и улыбался и манил рукой зятя. Дама улыбалась доброю улыбкой и тоже махала рукой Алексею Александровичу. Это была Долли с детьми.

On the corner pavement, in a short, fashionable coat, with his short, fashionable hat cocked to one side, the gleam of a white–toothed smile between his red lips, merry, young and beaming, stood Stepan Arkadyich, resolutely and insistently shouting and demanding that he stop. He was holding on with one hand to the window of a carriage that had stopped at the corner, out of which peered a woman’s head in velvet hat and two children’s heads, and was smiling and beckoning to his brother-in-law with the other hand. The lady smiled a kindly smile and also waved her hand to Alexei Alexandrovich. It was Dolly with the children.

Алексей Александрович никого не хотел видеть в Москве, а менее всего брата своей жены. Он приподнял шляпу и хотел проехать, но Степан Аркадьич велел его кучеру остановиться и подбежал к нему через снег.
– Ну как не грех не прислать сказать! Давно ли? А я вчера был у Дюссо и вижу на доске «Каренин», а мне и в голову не пришло, что это ты! – говорил Степан Аркадьич, всовываясь с головой в окно кареты. – А то я бы зашёл. Как я рад тебя видеть! – говорил он, похлопывая ногу об ногу, чтобы отряхнуть с них снег. – Как не грех не дать знать! – повторил он.
– Мне некогда было, я очень занят, – сухо ответил Алексей Александрович.
– Пойдём же к жене, она так хочет тебя видеть.
Алексей Александрович развернул плед, под которым были закутаны его зябкие ноги, и, выйдя из кареты, пробрался через снег к Дарье Александровне.

Alexei Alexandrovich did not want to see anyone in Moscow, least of all his wife’s brother. He raised his hat and was about to drive on, but Stepan Arkadyich told his coachman to stop and ran to him across the snow.
‘How wicked of you not to send word! Have you been here long? And I was at the Dussot yesterday and saw "Karenin" on the board, and it never occurred to me that it was you!’ said Stepan Arkadyich, thrusting his head inside the carriage. ‘Otherwise I’d have called on you. I’m so glad to see you!’ he said, knocking one foot against the other to shake off the snow. ‘How wicked of you not to let us know!’ he repeated.
‘I had no time, I’m very busy,’ Alexei Alexandrovich replied drily.
‘Let’s go to my wife, she wants so much to see you.’
Alexei Alexandrovich removed the rug in which his chill–prone legs were wrapped and, getting out of the carriage, made his way over the snow to Darya Alexandrovna.

– Что же это, Алексей Александрович, за что вы нас так обходите? – сказала Долли, улыбаясь.
– Я очень занят был. Очень рад вас видеть, – сказал он тоном, который ясно говорил, что он огорчён этим. – Как ваше здоровье?
– Ну, что моя милая Анна?
Алексей Александрович промычал что-то и хотел уйти. Но Степан Аркадьич остановил его.
– А вот что мы сделаем завтра. Долли, зови его обедать! Позовём Кознышева и Песцова, чтоб его угостить московскою интеллигенцией.
– Так, пожалуйста, приезжайте, – сказала Долли, – мы вас будем ждать в пять, шесть часов, если хотите. Ну, что моя милая Анна? Как давно…
– Она здорова, – хмурясь, промычал Алексей Александрович. – Очень рад! – и он направился к своей карете.

‘What is it, Alexei Alexandrovich, why do you avoid us like this?’ Dolly said, smiling sadly.
‘I’ve been very busy. Very glad to see you,’ he said, in a tone which showed clearly that he was upset by it. ‘How are you?’
‘And how is my dear Anna?’
Alexei Alexandrovich mumbled something and was about to leave. But Stepan Arkadyich stopped him.
‘Here’s what we’ll do tomorrow. Dolly, invite him for dinner! We’ll invite Koznyshev and Pestsov and treat him to the Moscow intelligentsia.’
‘Yes, please do come,’ said Dolly, ‘we’ll expect you at five, six if you like. Well, how is my dear Anna? It’s so long since …’
‘She’s well,’ Alexei Alexandrovich mumbled, frowning. ‘Very glad to see you!’ and he made for his carriage.
‘Will you come?’ Dolly called out.

– Будете? – прокричала Долли.
Алексей Александрович проговорил что-то, чего Долли не могла расслышать в шуме двигавшихся экипажей.
– Я завтра заеду! – прокричал ему Степан Аркадьич.
Алексей Александрович сел в карету и углубился в неё так, чтобы не видать и не быть видимым.
– Чудак! – сказал Степан Аркадьич жене и, взглянув на часы, сделал пред лицом движение рукой, означающее ласку жене и детям, и молодецки пошёл по тротуару.
– Стива! Стива! – закричала Долли, покраснев.
Он обернулся.
– Мне ведь нужно пальто Грише купить и Тане. Дай же мне денег!
– Ничего, ты скажи, что я отдам, – и он скрылся, весело кивнув головой проезжавшему знакомому.

Alexei Alexandrovich said something that Dolly could not make out in the noise of moving carriages.
‘I’ll drop in tomorrow!’ Stepan Arkadyich called to him.
Alexei Alexandrovich got into his carriage and sank deep inside, so as not to see or be seen.
‘An odd bird!’ Stepan Arkadyich said to his wife and, looking at his watch, made a gesture in front of his face signifying love for his wife and children, and went off jauntily down the pavement.
‘Stiva! Stiva!’ Dolly called out, blushing.
He turned.
‘I have to buy coats for Grisha and Tanya. Give me some money!’
‘Never mind. Tell them I’ll pay,’ and he disappeared, nodding gaily to an acquaintance driving by.

VII

VII

На другой день было воскресенье.

The next day was Sunday.

Степан Аркадьич заехал в Большой театр на репетицию балета

Stepan Arkadyich called in on the ballet rehearsal at the Bolshoi Theatre

и передал Маше Чибисовой, хорошенькой, вновь поступившей по его протекции танцовщице, обещанные накануне коральки,

and gave Masha Chibisova, a pretty dancer, newly signed on through his patronage, the coral necklace he had promised her the day before

и за кулисой, в денной темноте театра,

and, backstage, in the theatre’s daytime darkness,

успел поцеловать её хорошенькое, просиявшее от подарка личико.

managed to kiss her pretty face, brightened by the gift.

Кроме подарка коральков,

Besides giving her the coral necklace,

ему нужно было условиться с ней о свидании после балета.

he had to arrange to meet her after the performance.

Объяснив ей, что ему нельзя быть к началу балета,

Explaining to her that he could not be there for the beginning of the ballet,

он обещался, что приедет к последнему акту и свезёт её ужинать.

he promised to come by the last act and take her to supper.

Из театра Степан Аркадьич заехал в Охотный ряд,

From the theatre Stepan Arkadyich went to the Okhotny Market,

сам выбрал рыбу и спаржу к обеду

personally selected the fish and asparagus for dinner,

и в двенадцать часов был уже у Дюссо,

and by noon was already at the Dussot,

где ему нужно было быть у троих, как на его счастье, стоявших в одной гостинице:

where he had to see three people who, fortunately for him, were staying at the same hotel:

– у Лёвина, остановившегося тут и недавно приехавшего из-за границы,

Levin, who was staying there after recently returning from abroad;

у нового своего начальника,

his newly appointed superior,

только что поступившего на это высшее место и ревизовавшего Москву,

who had just taken over that high position and was inspecting Moscow;

и у зятя Каренина, чтобы его непременно привезти обедать.

and his brother-in-law Karenin, to bring him to dinner without fail.

Степан Аркадьич любил пообедать,

Stepan Arkadyich loved dining,

но ещё более любил дать обед,

but still more he loved giving a dinner,

небольшой, но утончённый и по еде, и питью, и по выбору гостей.

not a big dinner, but a refined one as to the food, the drinks and the selection of guests.

Программа нынешнего обеда ему очень понравилась:

The programme for today’s dinner was very much to his liking:

– будут окуни живые, спаржа и la piece de resistance

there would be live perch, asparagus and la piece de resistance

– чудесный, но простой ростбиф и сообразные вины:

– a superb but simple roast beef – and the appropriate wines.

– это из еды и питья.

So much for the food and drink.

А из гостей будут Кити и Лёвин,

And as guests there would be Kitty and Levin,

и, чтобы незаметно это было, будет ещё кузина и Щербацкий молодой,

and, to make it less conspicuous, another girl cousin and the young Shcherbatsky,

и la piece de resistance из гостей

and la piece de resistance among the guests

– Кознышев Сергей и Алексей Александрович.

– Sergei Koznyshev and Alexei Alexandrovich

Сергей Иванович – москвич и философ,

– Muscovite philosopher

Алексей Александрович – петербуржец и практик;

and Petersburg politician.

да позовёт ещё известного чудака энтузиаста Песцова,

And he would also invite the well-known eccentric and enthusiast Pestsov,

либерала, говоруна, музыканта,

a liberal, a talker, a musician,

историка и милейшего пятидесятилетнего юношу,

a historian, and the dearest fifty-year-old boy,

который будет соус или гарнир к Кознышеву и Каренину.

who would be like the gravy or garnish for Koznyshev and Karenin.

Он будет раззадоривать и стравливать их.

He would rile them up and set them on each other.

Деньги от купца за лес по второму сроку были получены и ещё не издержаны,

The second instalment of the merchant’s money for the wood had been received and was not yet all spent,

Долли была очень мила добра последнее время,

Dolly had been very sweet and kind lately,

и мысль этого обеда во всех отношениях радовала Степана Аркадьича.

and the thought of the dinner gladdened Stepan Arkadyich in all respects.

Он находился в самом весёлом расположении духа.

He was in the merriest state of mind.

Были два обстоятельства немножко неприятные;

There were two slightly unpleasant circumstances,

но оба эти обстоятельства тонули в море добродушного веселья, которое волновалось в душе Степана Аркадьича.

but they both drowned in the sea of good-natured merriment that surged in his soul.

Эти два обстоятельства были:

These two circumstances were:

– первое то, что вчера он, встретив на улице Алексея Александровича,

first, that yesterday, when he met Alexei Alexandrovich in the street,

заметил, что он сух и строг с ним,

he noticed that he was dry and stern with him,

и, сведя это выражение лица Алексея Александровича

and, putting together the look on Alexei Alexandrovich’s face,

и то, что он не приехал к ним и не дал знать о себе,

plus the fact that he had not called on them and had not let them know he was there,

с теми толками, которые он слышал об Анне и Вронском,

with the talk he had heard about Anna and Vronsky,

Степан Аркадьич догадывался, что что-то не ладно между мужем и женою.

Stepan Arkadyich guessed that something was wrong between the husband and wife.

Это было одно неприятное.

That was one unpleasantness.

Другое немножко неприятное было то, что новый начальник, как все новые начальники,

The other slight unpleasantness was that his new superior, like all new superiors,

имел уж репутацию страшного человека,

already had the reputation of being a terrible man,

встающего в шесть часов утра, работающего, как лошадь,

who got up at six o’clock in the morning, worked like a horse,

и требующего такой же работы от подчинённых.

and demanded that his subordinates work in the same way.

Кроме того, новый начальник этот ещё имел репутацию медведя в обращении

Besides, this new superior was also reputed to have the manners of a bear

и был, по слухам, человек совершенно противоположного направления тому,

and, according to rumour, was a man of the completely opposite tendency from that

к которому принадлежал прежний начальник

to which the former superior had adhered

и до сих пор принадлежал сам Степан Аркадьич.

and to which, till then, Stepan Arkadyich himself had also adhered.

Вчера Степан Аркадьич являлся по службе в мундире,

The day before, Stepan Arkadyich had come to work in his uniform

и новый начальник был очень любезен и разговорился с Облонским, как с знакомым;

and the new superior had been very amiable and had got to talking with him as with an acquaintance.

поэтому Степан Аркадьич считал своею обязанностью сделать ему визит в сюртуке.

Therefore Stepan Arkadyich felt obliged to call on him in a frock coat.[5]

Мысль о том, что новый начальник может нехорошо принять его,

The thought that the new superior might not take it well

было это другое неприятное обстоятельство.

was that second unpleasant circumstance.

Но Степан Аркадьич инстинктивно чувствовал, что всё образуется прекрасно.

But Stepan Arkadyich felt instinctively that it would all shape up beautifully.

«Все люди, все человеки, как и мы грешные:

‘They’re human, they’re people, just like us sinners:

– из чего злиться и ссориться?» – думал он, входя в гостиницу.

why get angry and quarrel?’ he thought, going into the hotel.

– Здорово, Василий, – говорил он,

‘Greetings, Vassily,’ he said,

в шляпе набекрень проходя по коридору и обращаясь к знакомому лакею, 

walking down the corridor with his hat cocked and addressing a servant he knew.

– ты бакенбарды отпустил?

‘So you’re letting your side-whiskers grow?

Лёвин – седьмой нумер, а?

Levin’s in number seven, eh?

Проводи, пожалуйста.

Take me there, please.

Да узнай, граф Аничкин (это был новый начальник) примет ли?

And find out whether Count Anichkin’ (that was the new superior) ‘will receive me.’

– Слушаю-с, – улыбаясь, отвечал Василий. 

‘Very well, sir,’ Vassily replied, smiling.

– Давно к нам не жаловали.

‘You haven’t been here for a long time.’

– Я вчера был, только с другого подъезда. Это седьмой?

‘I was here yesterday, only I used a different entrance. Is this number seven?’

Лёвин стоял с тверским мужиком посредине номера

Levin was standing in the middle of the room with a muzhik from Tver

и аршином мерил свежую медвежью шкуру,

measuring a fresh bear-skin with a yardstick

когда вошёл Степан Аркадьич.

when Stepan Arkadyich came in.

– А, убили? – крикнул Степан Аркадьич. 

‘Ah, you shot it?’ Stepan Arkadyich cried.

– Славная штука! Медведица?

‘A fine thing! A she-bear?

Здравствуй, Архип!

Hello, Arkhip.’

Он пожал руку мужику и присел на стул, не снимая пальто и шляпы.

He shook hands with the muzhik and sat down on a chair without taking off his coat and hat.

– Да сними же, посиди! – снимая с него шляпу, сказал Лёвин.

‘But do take it off and stay a while,’ said Levin, taking his hat off him.

– Нет, мне некогда, я только на одну секундочку, – отвечал Степан Аркадьич.

‘No, I have no time, I’ll stay for one little second,’ Stepan Arkadyich replied.

Он распахнул пальто, но потом снял его и просидел целый час,

He threw his coat open, but then took it off and sat for a whole hour

разговаривая с Лёвиным об охоте и о самых задушевных предметах.

talking with Levin about hunting and the most heartfelt subjects.

– Ну, скажи же, пожалуйста, что ты делал за границей?

‘Well, kindly tell me, what did you do abroad?

где был? – сказал Степан Аркадьич, когда мужик вышел.

Where did you go?’ said Stepan Arkadyich, when the muzhik left.

– Да я был в Германии, в Пруссии, во Франции, в Англии,

‘I was in Germany, in Prussia, in France, in England

но не в столицах, а в фабричных городах, и много видел нового.

– not in the capitals, but in the manufacturing towns – and saw many new things.

И рад, что был.

I’m glad I went.’

– Да, я знаю твою мысль устройства рабочего.

‘Yes, I know your idea about setting up the workers.’

– Совсем нет:

‘Not at all:

– в России не может быть вопроса рабочего.

there can be no workers problem in Russia.

В России вопрос отношения рабочего народа к земле;

In Russia there’s a problem of the relation of working people to the land.

он и там есть, но там это починка испорченного, а у нас…

It exists there, too, but there it’s the repairing of something damaged, while here…’

Степан Аркадьич внимательно слушал Лёвина.

Stepan Arkadyich listened attentively to Levin.

– Да, да! – говорил он. 

‘Yes, yes!’ he said.

– Очень может быть, что ты прав, – сказал он. 

‘It’s very possible that you’re right,’ he observed.

– Но я рад, что ты в бодром духе;

‘But I’m glad you’re in cheerful spirits

и за медведями ездишь, и работаешь, и увлекаешься.

– hunting bear, and working, and getting enthusiastic.

А то мне Щербацкий говорил – он тебя встретил, 

Shcherbatsky told me he met you

– что ты в каком-то унынии, всё о смерти говоришь…

and that you were in some sort of despondency, kept talking about death …’

– Да что же, я не перестаю думать о смерти, – сказал Лёвин. 

‘And what of it? I haven’t stopped thinking about death,’ said Levin.

– Правда, что умирать пора.

‘It’s true that it’s time to die.

И что всё это вздор.

And that everything is nonsense.

Я по правде тебе скажу:

I’ll tell you truly:

– я мыслью своею и работой ужасно дорожу,

I value my thought and work terribly,

но в сущности – ты подумай об этом:

but in essence – think about it

– ведь весь этот мир наш – это маленькая плесень, которая наросла на крошечной планете.

– this whole world of ours is just a bit of mildew that grew over a tiny planet.

А мы думаем, что у нас может быть что-нибудь великое, – мысли, дела!

And we think we can have something great – thoughts, deeds!

Всё это песчинки.

They’re all grains of sand.’

– Да это, брат, старо, как мир!

‘But, my dear boy, that’s as old as the hills!’

– Старо, но знаешь, когда это поймёшь ясно, то как-то всё делается ничтожно.

‘Old, yes, but you know, once you understand it clearly, everything somehow becomes insignificant.

Когда поймёшь, что нынче-завтра умрёшь и ничего не останется,

Once you understand that you’ll die today or tomorrow and there’ll be nothing left,

то так всё ничтожно!

everything becomes so insignificant!

И я считаю очень важной свою мысль,

I consider my thought very important,

а она оказывается так же ничтожна,

but it turns out to be as insignificant,

если бы даже исполнить её, как обойти эту медведицу.

even if it’s carried out, as tracking down this she-bear.

Так и проводишь жизнь, развлекаясь охотой, работой, – чтобы только не думать о смерти.

So you spend your life diverted by hunting or work in order not to think about death.’

Степан Аркадьич тонко и ласково улыбался, слушая Лёвина.

Stepan Arkadyich smiled subtly and gently as he listened to Levin.

– Ну, разумеется! Вот ты и пришёл ко мне.

‘Well, naturally! Here you’re coming over to my side.

Помнишь, ты нападал на меня за то, что я ищу в жизни наслаждений?

Remember, you attacked me for seeking pleasures in life?

Не будь, о моралист, так строг!..

"Be not so stern, O moralist"!… ‘[6]

– Нет, всё-таки в жизни хорошее есть то… – Лёвин запутался. 

‘No, all the same there is this good in life that…’ Levin became confused.

– Да я не знаю. Знаю только, что помрём скоро.

‘But I don’t know. I only know that we’ll die soon.’

– Зачем же скоро?

‘Why soon?’

– И знаешь, прелести в жизни меньше, когда думаешь о смерти, – но спокойнее.

‘And you know, there’s less charm in life when you think about death – but it’s more peaceful.’

– Напротив, на последях ещё веселей.

‘On the contrary, the last days are the merriest.

Ну, однако, мне пора, – сказал Степан Аркадьич, вставая в десятый раз.

Well, anyhow, it’s time for me to go,’ said Stepan Arkadyich, getting up for the tenth time.

– Да нет, посиди! – говорил Лёвин, удерживая его. 

‘No, stay!’ said Levin, trying to keep him.

– Теперь когда же увидимся?

‘When are we going to see each other now?

Я завтра еду.

I’m leaving tomorrow.’

– Я-то хорош! Я затем приехал…

‘I’m a fine one! That’s what I came for …

Непременно приезжай нынче ко мне обедать.

You must come to dinner with us tonight.

Брат твой будет, Каренин, мой зять, будет.

Your brother will be there, and my brother-in-law Karenin.’

– Разве он здесь? – сказал Лёвин и хотел спросить про Кити.

‘Is he here?’ said Levin, and he wanted to ask about Kitty.

Он слышал, что она была в начале зимы в Петербурге у своей сестры, жены дипломата,

He had heard that she had been in Petersburg at the beginning of winter, staying with her sister, the diplomat’s wife,

и не знал, вернулась ли она, или нет,

and did not know if she had come back or not,

но раздумал расспрашивать.

but he changed his mind about asking.

«Будет, не будет – всё равно».

‘She’ll be there or she won’t be – it makes no difference.’

– Так приедешь?

‘So you’ll come?’

– Ну, разумеется.

‘Well, naturally.’

– Так в пять часов и в сюртуке.

‘At five o’clock, then, and in a frock coat.’

И Степан Аркадьич встал и пошёл вниз к новому начальнику.

And Stepan Arkadyich got up and went downstairs to see his new superior.

Инстинкт не обманул Степана Аркадьича.

Stepan Arkadyich’s instinct had not deceived him.

Новый страшный начальник оказался весьма обходительным человеком,

The terrible new superior turned out to be a very courteous man,

и Степан Аркадьич позавтракал с ним

and Stepan Arkadyich had lunch with him

и засиделся так, что только в четвёртом часу попал к Алексею Александровичу.

and stayed so long that it was past three o’clock before he got to Alexei Alexandrovich.

VIII

VIII

Алексей Александрович, вернувшись от обедни, проводил всё утро дома.

Alexei Alexandrovich, having come back from church, spent the whole morning at home.

В это утро ему предстояло два дела:

He was faced that morning with two tasks:

– во-первых, принять и направить отправлявшуюся в Петербург и находившуюся теперь в Москве депутацию инородцев;

first, to receive and send off to Petersburg a deputation from the racial minorities that was now in Moscow;

во-вторых, написать обещанное письмо адвокату.

and second, to write the promised letter to the lawyer.

Депутация, хотя и вызванная по инициативе Алексея Александровича,

The deputation, though invited on his initiative,

представляла много неудобств и даже опасностей,

presented many inconveniences and even dangers,

и Алексей Александрович был очень рад, что застал её в Москве.

and Alexei Alexandrovich was very glad to have found it in Moscow.

Члены этой депутации не имели ни малейшего понятия о своей роли и обязанности.

The members of the deputation had not the slightest idea of their role and responsibilities.

Они были наивно уверены,

They were naively convinced

что их дело состоит в том, чтоб излагать свои нужды и настоящее положение вещей,

that their course consisted in explaining their needs and the true state of things

прося помощи правительства,

and asking for government assistance,

и решительно не понимали, что некоторые заявления и требования их поддерживали враждебную партию

and they decidedly failed to understand that some of their statements and demands supported the hostile party

и потому губили всё дело.

and would therefore ruin the whole thing.

Алексей Александрович долго возился с ними,

Alexei Alexandrovich spent a long time with them,

написал им программу, из которой они не должны были выходить,

wrote a programme from which they were not to deviate,

и, отпустив их, написал письма в Петербург для направления депутации.

and, after dismissing them, wrote letters to Petersburg for the guidance of the deputation.

Главным помощником в этом деле должна была быть графиня Лидия Ивановна.

His chief assistant in this matter was to be Countess Lydia Ivanovna.

Она была специалистка в деле депутаций,

She was an expert in dealing with deputations

и никто, как она, не умел муссировать и давать настоящее направление депутациям.

and no one knew so well as she how to handle a deputation and guide it properly.

Окончив это, Алексей Александрович написал и письмо адвокату.

Having finished that, Alexei Alexandrovich also wrote to the lawyer.

Он без малейшего колебания дал ему разрешение действовать по его благоусмотрению.

Without the least hesitation, he gave him permission to act at his own discretion.

В письмо он вложил три записки Вронского к Анне,

In the letter he enclosed three notes from Vronsky to Anna

которые нашлись в отнятом портфеле.

which he had found in the portfolio he had taken from her.

С тех пор, как Алексей Александрович выехал из дома с намерением не возвращаться в семью,

Ever since Alexei Alexandrovich had left home with the intention of not returning to his family,

и с тех пор, как он был у адвоката и сказал хоть одному человеку о своём намерении,

and ever since he had seen the lawyer and told at least one person of his intention,

с тех пор особенно, как он перевёл это дело жизни в дело бумажное,

especially since he had turned the matter of his life into a matter of papers,

он всё больше и больше привыкал к своему намерению

he had been growing more and more accustomed to his intention

и видел теперь ясно возможность его исполнения.

and now saw clearly the possibility of carrying it through.

Он запечатывал конверт к адвокату, когда услыхал громкие звуки голоса Степана Аркадьича.

He was sealing the envelope to his lawyer when he heard the loud sounds of Stepan Arkadyich’s voice.

Степан Аркадьич спорил со слугой Алексея Александровича

Stepan Arkadyich was arguing with Alexei Alexandrovich’s valet

и настаивал на том, чтоб о нём было доложено.

and insisting that he should be announced.

«Всё равно, – подумал Алексей Александрович, – тем лучше:

‘It makes no difference,’ thought Alexei Alexandrovich. ‘So much the better:

– я сейчас объявлю о своём положении в отношении к его сестре

I’ll declare my position regarding his sister now

и объясню, почему я не могу обедать у него».

and explain why I cannot dine with them.’

– Проси! – громко проговорил он,

‘Show him in!’ he said loudly,

сбирая бумаги и укладывая их в бювар.

gathering up the papers and putting them into the blotter.

– Но вот видишь ли, что ты врёшь, и он дома! – ответил голос Степана Аркадьича лакею, не пускавшему его,

 ‘You see, you’re lying, he is at home!’ Stepan Arkadyich’s voice said to the lackey who had refused to let him in,

и, на ходу снимая пальто, Облонский вошёл в комнату. 

and, taking his coat off as he went, Oblonsky entered the room.

– Ну, я очень рад, что застал тебя!

‘Well, I’m very glad I found you at home!

Так я надеюсь… – весело начал Степан Аркадьич.

So, I hope …’ Stepan Arkadyich began merrily.

– Я не могу быть, – холодно, стоя и не сажая гостя, сказал Алексей Александрович.

‘I cannot come,’ Alexei Alexandrovich said coldly, standing and not inviting his visitor to sit down.

Алексей Александрович думал тотчас стать в те холодные отношения,

Alexei Alexandrovich meant to enter at once into the cold relations

в которых он должен был быть с братом жены,

he ought to have with the brother of a wife

против которой он начинал дело развода;

with whom he was beginning divorce proceedings;

но он не рассчитывал на то море добродушия,

but he had not taken into account the sea of good-naturedness

которое выливалось из берегов в душе Степана Аркадьича.

that overflowed the shores of Stepan Arkadyich’s soul.

Степан Аркадьич широко открыл свои блестящие, ясные глаза.

Stepan Arkadyich opened his shining, clear eyes wide.

– Отчего ты не можешь?

‘Why can’t you?

Что ты хочешь сказать? с недоумением сказал он по-французски. 

What do you mean to say?’ he said perplexedly in French.

– Нет, уж это обещано.

‘No, you promised.

И мы все рассчитываем на тебя.

And we’re all counting on you.’

– Я хочу сказать, что не могу быть у вас,

‘I mean to say that I cannot come to your house,

потому что те родственные отношения, которые были между нами, должны прекратиться.

because the family relations that existed between us must cease.’

– Как? То есть как же? Почему? – с улыбкой проговорил Степан Аркадьич.

‘What? I mean, how? Why?’ Stepan Arkadyich said with a smile.

– Потому что я начинаю дело развода с вашею сестрой, моею женой.

‘Because I am starting divorce proceedings against your sister, my wife.

Я должен был…

I have been forced …’

Но Алексей Александрович ещё не успел окончить своей речи,

But before Alexei Alexandrovich had time to finish what he was saying,

как Степан Аркадьич уже поступил совсем не так, как он ожидал.

Stepan Arkadyich acted in a way he had not expected at all.

Степан Аркадьич охнул и сел в кресло.

Stepan Arkadyich gasped and sank into an armchair.

– Нет, Алексей Александрович, что ты говоришь! – вскрикнул Облонский,

‘No, Alexei Alexandrovich, what are you saying!’ cried Oblonsky,

и страдание выразилось на его лице.

and suffering showed on his face.

– Это так.

‘It’s so.’

– Извини меня, я не могу и не могу этому верить…

‘Forgive me, but I can’t, I simply can’t believe it…’

Алексей Александрович сел,

Alexei Alexandrovich sat down,

чувствуя, что слова его не имели того действия, которое он ожидал,

feeling that his words had not had the effect he anticipated,

и что ему необходимо нужно будет объясняться,

that it would be necessary for him to explain himself,

и что, какие бы ни были его объяснения,

and that whatever his explanations might be,

отношения его к шурину останутся те же.

his relations with his brother-in-law would remain the same.

– Да, я поставлен в тяжёлую необходимость требовать развода, – сказал он.

‘Yes, I am put under the painful necessity of demanding a divorce,’ he said.

– Я одно скажу, Алексей Александрович.

‘I’ll tell you one thing, Alexei Alexandrovich.

Я знаю тебя за отличного, справедливого человека,

I know you to be an excellent and just man,

знаю Анну – извини меня, я не могу переменить о ней мнения

I know Anna – forgive me, I can’t change my opinion of her

– за прекрасную, отличную женщину,

– to be a wonderful, excellent woman,

и потому, извини меня, я не могу верить этому.

and therefore, forgive me, but I can’t believe it.

Тут есть недоразумение, – сказал он.

There’s some misunderstanding here,’ he said.

– Да, если б это было только недоразумение…

‘Yes, if only it were a misunderstanding …’

– Позволь, я понимаю, – перебил Степан Аркадьич. 

‘Excuse me, I do see,’ Stepan Arkadyich interrupted.

– Но, разумеется… одно: – не надо торопиться.

‘But, naturally … One thing: you mustn’t be hasty.

Не надо, не надо торопиться!

You mustn’t, mustn’t be hasty!’

– Я не торопился, – холодно сказал Алексей Александрович, 

‘I am not being hasty,’ Alexei Alexandrovich said coldly.

– а советоваться в таком деле ни с кем нельзя.

‘And one cannot take anyone else’s advice in such a matter.

Я твёрдо решил.

I am firmly decided.’

– Это ужасно! – сказал Степан Аркадьич, тяжело вздохнув. 

‘This is terrible!’ said Stepan Arkadyich with a deep sigh.

– Я бы одно сделал, Алексей Александрович.

‘There’s one thing I’d do, Alexei Alexandrovich.

Умоляю тебя, сделай это! – сказал он. 

I beg you to do it!’ he said.

– Дело ещё не начато, как я понял.

‘The proceedings haven’t started yet, as I understand.

Прежде чем ты начнёшь дело, повидайся с моею женой, поговори с ней.

Before you start them, go and see my wife, talk with her.

Она любит Анну, как сестру, любит тебя, и она удивительная женщина.

She loves Anna like a sister, she loves you, and she’s an amazing woman.

Ради бога, поговори с ней!

For God’s sake, talk with her!

Сделай мне эту дружбу, умоляю тебя!

Do it out of friendship for me, I beg you!’

Алексей Александрович задумался,

Alexei Alexandrovich reflected,

и Степан Аркадьич с участием смотрел на него, не прерывая его молчания.

and Stepan Arkadyich looked at him sympathetically, without breaking his silence.

– Ты съездишь к ней?

‘Will you go and see her?’

– Да я не знаю. Я потому не был у вас.

‘I don’t know. That’s why I didn’t call on you.

Я полагаю, что наши отношения должны измениться.

I suppose our relations must change.’

– Отчего же? Я не вижу этого.

‘Why so? I don’t see it.

Позволь мне думать, что, помимо наших родственных отношений,

Permit me to think that, apart from our family relations,

ты имеешь ко мне, хотя отчасти, те дружеские чувства, которые я всегда имел к тебе…

you have for me, at least somewhat, the friendly feelings that I have always had for you …

И истинное уважение, – сказал Степан Аркадьич, пожимая его руку. 

And true respect,’ said Stepan Arkadyich, pressing his hand.

– Если б даже худшие предположения твои были справедливы,

‘Even if your worst suppositions are right,

я не беру и никогда не возьму на себя судить ту или другую сторону

I do not and never will take it upon myself to judge either side,

и не вижу причины, почему наши отношения должны измениться.

and I see no reason why our relations must change.

Но теперь, сделай это, приезжай к жене.

But do it now, come and see my wife.’

– Ну, мы иначе смотрим на это дело, – холодно сказал Алексей Александрович. 

‘Well, we have different views of this matter,’ Alexei Alexandrovich said coldly.

– Впрочем, не будем говорить об этом.

‘However, let’s not talk about it.’

– Нет, почему же тебе не приехать?

‘No, why shouldn’t you come?

Хоть нынче обедать?

Why not tonight for dinner?

Жена ждёт тебя.

My wife is expecting you.

Пожалуйста, приезжай.

Please come.

И главное, переговори с ней.

And above all, talk it over with her.

Она удивительная женщина.

She’s an amazing woman.

Ради бога, на коленях умоляю тебя!

For God’s sake, I beg you on my knees!’

– Если вы так хотите этого – я приеду, – вздохнув, сказал Алексей Александрович.

‘If you want it so much – I’ll come,’ Alexei Alexandrovich said with a sigh.

И, желая переменить разговор,

And, wishing to change the subject,

он спросил о том, что интересовало их общих, 

he asked about something that interested them both

– о новом начальнике Степана Аркадьича,

– Stepan Arkadyich’s new superior,

ещё не старом человеке, получившем вдруг такое высокое назначение.

not yet an old man, who had suddenly been appointed to such a high position.

Алексей Александрович и прежде не любил графа Аничкина

Alexei Alexandrovich had never liked Count Anichkin even before

и всегда расходился с ним во мнениях,

and had always differed with him in opinion,

но теперь не мог удерживаться от понятной для служащих ненависти

but now he could not refrain from the hatred, comprehensible among officials,

человека, потерпевшего поражение на службе,

of a man who has suffered a fiasco in the service

к человеку, получившему повышение.

for a man who has received a promotion.

– Ну что, видел ты его? – сказал Алексей Александрович с ядовитою усмешкой.

‘Well, have you seen him?’ Alexei Alexandrovich said with a venomous grin.

– Как же, он вчера был у нас в присутствии.

‘Of course, he came to our office yesterday.

Он, кажется, знает дело отлично и очень деятелен.

He seems to know his business perfectly and is very energetic’

– Да, но на что направлена его деятельность? – сказал Алексей Александрович. 

‘Yes, but at what is his energy directed?’ said Alexei Alexandrovich.

– На то ли, чтобы делать дело, или переделывать то, что сделано?

‘At getting things done, or at redoing what has already been done?

Несчастье нашего государства

The misfortune of our government

– это бумажная администрация, которой он достойный представитель.

is paper administration, of which he is a worthy representative.’

– Право, я не знаю, что в нём можно осуждать.

‘I really don’t know what he can be faulted for.

Направления его я не знаю,

I don’t know his tendency,

но одно – он отличный малый, – отвечал Степан Аркадьич. 

but one thing I do know – he’s an excellent fellow,’ Stepan Arkadyich replied.

– Я сейчас был у него, и, право, отличный малый.

‘I’ve just called on him and, really, he’s an excellent fellow.

Мы позавтракали, и я его научил делать, знаешь, это питьё, вино с апельсинами.

We had lunch, and I taught him to make that drink – you know, wine with oranges.

Это очень прохлаждает.

It’s very refreshing.

И удивительно, что он не знал этого.

And remarkably enough, he didn’t know it.

Ему очень понравилось.

He liked it very much.

Нет, право, он славный малый.

No, really, he’s a nice fellow.’

Степан Аркадьич взглянул на часы.

Stepan Arkadyich looked at his watch.

– Ах, батюшки, уж пятый, а мне ещё к Долговушину!

‘Heavens, it’s past four and I still have to see Dolgovushin!

Так пожалуйста, приезжай обедать.

So, please do come for dinner.

Ты не можешь себе представить, как ты меня огорчишь и жену.

Otherwise you don’t know how upset my wife and I will be.’

Алексей Александрович проводил шурина совсем уже не так, как он его встретил.

Alexei Alexandrovich saw his brother-in-law off quite differently from the way he had met him.

– Я обещал и приеду, – отвечал он уныло.

‘I’ve promised and I will come,’ he answered glumly.

– Поверь, что я ценю,

‘Believe me, I appreciate it,

и надеюсь, ты не раскаешься, – отвечал, улыбаясь, Степан Аркадьич.

and I hope you won’t regret it,’ Stepan Arkadyich replied, smiling.

И, на ходу надевая пальто,

And, putting on his coat as he left,

он задел рукой по голове лакея, засмеялся и вышел.

he brushed the valet’s head with his hand, laughed and went out.

– В пять часов, и в сюртуке, пожалуйста! – крикнул он ещё раз, возвращаясь к двери.

‘At five o’clock, and in a frock coat, please!’ he called out once more, coming back to the door.

IX

IX

Уже был шестой час,

It was past five

и уже некоторые гости приехали, когда приехал и сам хозяин.

and some of the guests had already arrived when the host arrived himself.

Он вошёл вместе с Сергеем Ивановичем Кознышевым и Песцовым,

He came in together with Sergei Ivanovich Koznyshev and Pestsov,

которые в одно время столкнулись у подъезда.

who had bumped into each other on the doorstep.

Это были два главные представителя московской интеллигенции,

These were the two main representatives of the Moscow intelligentsia,

как называл их Облонский.

as Oblonsky called them.

Оба были люди уважаемые и по характеру и по уму.

They were both people respected for their character and intelligence.

Они уважали друг друга,

They respected each other

но почти во всём были совершенно и безнадёжно несогласны между собою

but were in complete and hopeless disagreement on almost everything

– не потому, чтоб они принадлежали к противоположным направлениям,

– not because they belonged to opposite tendencies,

но именно потому, что были одного лагеря

but precisely because they were from the same camp

(враги их смешивали в одно),

(their enemies mixed them up),

но в этом лагере они имели каждый свой оттенок.

but within that camp each had his own shade.

А так как нет ничего неспособнее к соглашению,

And since there is nothing less conducive to agreement

как разномыслие в полуотвлеченностях,

than a difference of thinking in half-abstract things,

то они не только никогда не сходились в мнениях,

they not only never agreed in their opinions,

но привыкли уже давно, не сердясь, только посмеиваться неисправимому заблуждению один другого.

but had long grown used to chuckling at each other’s incorrigible error without getting angry.

Они входили в дверь, разговаривая о погоде,

They were going in the door, talking about the weather,

когда Степан Аркадьич догнал их.

when Stepan Arkadyich overtook them.

В гостиной сидели уже князь Александр Дмитриевич, тесть Облонского,

In the drawing room there were already sitting Prince Alexander Dmitrievich, Oblonsky’s father-in-law,

молодой Щербацкий, Туровцын, Кити и Каренин.

young Shcherbatsky, Turovtsyn, Kitty and Karenin.

Степан Аркадьич тотчас же увидал, что в гостиной без него дело идёт плохо.

Stepan Arkadyich saw at once that without him things were going badly in the drawing room.

Дарья Александровна, в своём парадном сером шёлковом платье,

Darya Alexandrovna, in her smart grey silk dress,

очевидно озабоченная и детьми, которые должны обедать в детской одни,

obviously preoccupied by the children’s having to eat alone in the nursery

и тем, что мужа ещё нет,

and by her husband’s absence,

не сумела без него хорошенько перемешать всё это общество.

had not managed to mix this whole company without him.

Все сидели, как поповны в гостях

They all sat like a parson’s daughters on a visit

(как выражался старый князь),

(in the old prince’s expression),

очевидно в недоумении, зачем они сюда попали,

obviously perplexed at how they had wound up there,

выжимая слова, чтобы не молчать.

squeezing out words so as not to be silent.

Добродушный Туровцын, очевидно, чувствовал себя не в своей сфере,

The good-natured Turovtsyn obviously felt out of his element,

и улыбка толстых губ, с которою он встретил Степана Аркадьича,

and the thick-lipped smile with which he met Stepan Arkadyich

как словами, говорила:

said in all but words:

– «Ну, брат, засадил ты меня с умными!

‘Well, brother, you’ve planted me among some clever ones!

Вот выпить и в Chateau de fleurs – это по моей части».

A drink at the Château des Fleurs is more in my line!’

Старый князь сидел молча,

The old prince sat silently,

сбоку поглядывая своими блестящими глазками на Каренина,

glancing sidelong at Karenin with his shining little eyes,

и Степан Аркадьич понял, что он придумал уже какое-нибудь словцо,

and Stepan Arkadyich could see that he had already thought up a little phrase

чтоб отпечатать этого государственного мужа,

to paste on this statesman,

на которого, как на стерлядь, зовут в гости.

whom one was invited for as if he were a poached sturgeon.

Кити смотрела на дверь,

Kitty was looking at the door,

сбираясь с силами, чтобы не покраснеть при входе Константина Лёвина.

plucking up her courage so as not to blush when Konstantin Levin came in.

Молодой Щербацкий, с которым не познакомили Каренина,

Young Shcherbatsky, who had not been introduced to Karenin,

старался показать, что это нисколько его не стесняет.

was trying to show that this did not embarrass him in the least.

Сам Каренин был, по петербургской привычке, на обеде с дамами во фраке и белом галстуке,

Karenin himself, by old Petersburg habit, coming to dinner with ladies, was wearing a tailcoat and white tie,

и Степан Аркадьич по его лицу понял, что он приехал, только чтоб исполнить данное слово,

and Stepan Arkadyich could see from his face that he had come only to keep his word

и, присутствуя в этом обществе, совершал тяжёлый долг.

and was performing a painful duty by being present in this company.

Он-то был главным виновником холода,

He was the main cause of the chill

заморозившего всех гостей до приезда Степана Аркадьича.

that had frozen all the guests before Stepan Arkadyich’s arrival.

Войдя в гостиную, Степан Аркадьич извинился,

On entering the drawing room, Stepan Arkadyich excused himself

объяснил, что был задержан тем князем,

by explaining that he had been delayed by that prince

который был всегдашним козлом-искупителем всех его опаздываний и отлучек,

who was the perennial scapegoat each time he was late or absent,

и в одну минуту всех перезнакомил

and in a moment he got everyone acquainted with everyone else,

и, сведя Алексея Александровича с Сергеем Кознышевым,

and, putting Alexei Alexandrovich together with Sergei Koznyshev,

подпустил им тему об обрусении Польши,

slipped them the topic of the russification of Poland,[7]

за которую они тотчас уцепились вместе с Песцовым.

which they both seized upon at once, along with Pestsov.

Потрепав по плечу Туровцына,

Patting Turovtsyn on the shoulder,

он шепнул ему что-то смешное и подсадил его к жене и к князю.

he whispered something funny to him and sat him down with his wife and the prince.

Потом сказал Кити о том, что она очень хороша сегодня,

Then he told Kitty how beautiful she was that evening,

и познакомил Щербацкого с Карениным.

and introduced Shcherbatsky to Karenin.

В одну минуту он так перемесил всё это общественное тесто,

In a moment he had kneaded this social dough so well

что стала гостиная хоть куда,

that the drawing room was in fine form

и голоса оживлённо зазвучали.

and ringing with voices.

Одного Константина Лёвина не было.

Only Konstantin Levin was missing.

Но это было к лучшему,

But that was for the better,

потому что, выйдя в столовую, Степан Аркадьич к ужасу своему увидал,

because, going out to the dining room, Stepan Arkadyich saw to his horror

что портвейн и херес взяты от Депре, а не от Лёве,

that the port and sherry had been bought at Deprez’s and not at Levet’s,

и он, распорядившись послать кучера как можно скорее к Лёве,

and gave orders for the coachman to be sent to Levet’s as soon as possible.

направился опять в гостиную.

Then he turned to go back to the drawing room.

В столовой ему встретился Константин Лёвин.

In the dining room he met Konstantin Levin.

– Я не опоздал?

‘I’m not late?’

– Разве ты можешь не опоздать! – взяв его под руку, сказал Степан Аркадьич.

‘As if you could be anything else!’ Stepan Arkadyich said, taking him under the arm.

– У тебя много народа?

‘You have a lot of people?

Кто да кто? – невольно краснея, спросил Лёвин, обивая перчаткой снег с шапки.

Who’s here?’ Levin asked, blushing, as he knocked the snow off his hat with his glove.

– Все свои. Кити тут.

‘All our own. Kitty’s here.

Пойдём же, я тебя познакомлю с Карениным.

Let’s go, I’ll introduce you to Karenin.’

Степан Аркадьич, несмотря на свою либеральность, знал,

Despite his liberalism, Stepan Arkadyich knew

что знакомство с Карениным не может не быть лестно,

that acquaintance with Karenin could not but be flattering

и потому угощал этим лучших приятелей.

and therefore treated his best friends to it.

Но в эту минуту Константин Лёвин не в состоянии был чувствовать всего удовольствия этого знакомства.

But just then Konstantin Levin was unable to feel all the pleasure of this acquaintance.

Он не видал Кити после памятного ему вечера, на котором он встретил Вронского,

He had not seen Kitty since that evening, so memorable for him, on which he had met Vronsky,

если не считать ту минуту, когда он увидал её на большой дороге.

unless he were to count the moment when he had seen her on the high road.

Он в глубине души знал, что он её увидит нынче здесь.

In the depths of his soul he had known that he would see her here tonight.

Но он, поддерживая в себе свободу мысли, старался уверить себя, что он не знает этого.

But, maintaining his inner freedom of thought, he tried to assure himself that he had not known it.

Теперь же, когда он услыхал, что она тут,

Yet now, when he heard that she was there,

он вдруг почувствовал такую радость и вместе такой страх,

he suddenly felt such joy, and at the same time such fear,

что ему захватило дыхание,

that his breath was taken away

и он не мог выговорить того, что хотел сказать.

and he could not bring out what he wanted to say.

«Какая, какая она?

‘How is she? How?

Та ли, какая была прежде, или та, какая была в карете?

The way she was before, or the way she was in the carriage?

Что, если правду говорила Дарья Александровна?

And what if what Darya Alexandrovna said is true?

Отчего же и не правда?» – думал он.

Why shouldn’t it be true?’ he thought.

– Ах, пожалуйста, познакомь меня с Карениным, – с трудом выговорил он

‘Ah, do please introduce me to Karenin,’ he barely uttered,

и отчаянно-решительным шагом вошёл в гостиную и увидел её.

and with a desperately determined step he went into the drawing room and saw her.

Она была ни такая, как прежде, ни такая, как была в карете;

She was neither the way she had been before, nor the way she had been in the carriage;

она была совсем другая.

she was quite different.

Она была испуганная, робкая, пристыженная и оттого ещё более прелестная.

She was frightened, timid, shamefaced, and all the more lovely because of it.

Она увидала его в то же мгновение, как он вошёл в комнату.

She saw him the instant he came into the room.

Она ждала его.

She had been waiting for him.

Она обрадовалась и смутилась от своей радости до такой степени,

She was joyful and so embarrassed by her joy

что была минута, именно та, когда он подходил к хозяйке и опять взглянул на неё,

that there was a moment – as he went up to the hostess and glanced at her again

что и ей, и ему, и Долли, которая всё видела,

– when it seemed to her, and to him, and to Dolly, who saw it all,

казалось, что она не выдержит и заплачет.

that she would not be able to stand it and would start to cry.

Она покраснела, побледнела, опять покраснела

She blushed, paled, blushed again

и замерла, чуть вздрагивая губами, ожидая его.

and froze, her lips quivering a little, waiting for him.

Он подошёл к ней, поклонился и молча протянул руку.

He came up to her, bowed and silently gave her his hand.

Если бы не лёгкое дрожание губ и влажность, покрывавшая глаза и прибавившая им блеска,

Had it not been for the slight trembling of her lips and the moisture that came to her eyes, giving them an added brilliance,

улыбка её была почти спокойна, когда она сказала:

her smile would have been almost calm as she said:

– Как мы давно не видались! 

‘It’s so long since we’ve seen each other!’

– и она с отчаянною решительностью пожала своею холодною рукой его руку.

and with desperate resolution pressed his hand with her cold hand.

– Вы не видали меня, а я видел вас, – сказал Лёвин, сияя улыбкой счастья. 

‘You haven’t seen me, but I saw you,’ said Levin, radiant with a smile of happiness.

– Я видел вас, когда вы с железной дороги ехали в Ергушово.

‘I saw you when you were driving to Yergushovo from the station.’

– Когда? – спросила она с удивлением.

‘When?’ she asked with surprise.

– Вы ехали в Ергушово, – говорил Лёвин,

‘You were going to Yergushovo,’ said Levin,

чувствуя, что он захлёбывается от счастия, которое заливает его душу.

feeling himself choking with the happiness that flooded his soul.

«И как я смел соединять мысль о чём-нибудь не невинном с этим трогательным существом!

And he thought to himself, ‘How could I connect this touching being with the thought of anything not innocent!

И да, кажется, правда то, что говорила Дарья Александровна», – думал он.

And, yes, it seems that what Darya Alexandrovna said is true.’

Степан Аркадьич взял его за руку и подвёл к Каренину.

Stepan Arkadyich took him by the arm and brought him to Karenin.

– Позвольте вас познакомить. 

‘Allow me to introduce you.’

– Он назвал их имена.

He gave their names.

– Очень приятно опять встретиться, – холодно сказал Алексей Александрович, пожимая руку Лёвину.

‘Very pleased to meet you again,’ Alexei Alexandrovich said coldly, shaking Levin’s hand.

– Вы знакомы? – с удивлением спросил Степан Аркадьич.

‘You’re acquainted?’ Stepan Arkadyich asked in surprise.

– Мы провели вместе три часа в вагоне, – улыбаясь, сказал Лёвин, 

‘We spent three hours together on the train,’ Levin said, smiling,

– но вышли, как из маскарада, заинтригованные, я по крайней мере.

‘but came away intrigued, as from a masked ball, or at least I did.’

– Вот как! Милости просим, – сказал Степан Аркадьич, указывая по направлению к столовой.

‘Really! This way, please,’ Stepan Arkadyich said, pointing in the direction of the dining room.

Мужчины вышли в столовую и подошли к столу с закуской,

The men went to the dining room and approached the table of hors d’oeuvres,

уставленному шестью сортами водок

set with six kinds of vodka

и столькими же сортами сыров с серебряными лопаточками и без лопаточек,

and as many kinds of cheese with silver spreaders or without,

икрами, селёдками, консервами разных сортов

with caviars, herring, various tinned delicacies

и тарелками с ломтиками французского хлеба.

and platters of sliced French bread.

Мужчины стояли около пахучих водок и закусок,

The men stood by the fragrant vodkas and hors d’oeuvres,

и разговор об обрусении Польши между Сергеем Иванычем Кознышевым, Карениным и Песцовым затихал в ожидании обеда.

and the conversation between Koznyshev, Karenin and Pestsov about the russification of Poland began to die down in anticipation of dinner.

Сергей Иванович, умевший, как никто, для окончания самого отвлечённого и серьёзного спора неожиданно подсыпать аттической соли

Sergei Ivanovich, who knew like no one else how to add some Attic salt[8] to the end of a most abstract and serious discussion

и этим изменять настроение собеседников,

and thereby change the mood of his interlocutors,

сделал это и теперь.

did so now.

Алексей Александрович доказывал,

Alexei Alexandrovich maintained

что обрусение Польши может совершиться только вследствие высших принципов,

that the russification of Poland could be accomplished only as a result of higher principles,

которые должны быть внесены русскою администрацией.

which ought to be introduced by the Russian administration.

Песков настаивал на том, что один народ ассимилирует себе другой, только когда он гуще населён.

Pestsov insisted that one nation could assimilate another only if it had a denser population.

Кознышев признавал то и другое, но с ограничениями.

Koznyshev acknowledged the one and the other, but with limitations.

Когда же они выходили из гостиной, чтобы заключить разговор, Кознышев сказал, улыбаясь:

To conclude the conversation, he said with a smile as they were leaving the drawing room:

– Поэтому для обрусения инородцев есть одно средство

‘Therefore there is only one way of russifying the racial minorities

– выводить как можно больше детей.

– by breeding as many children as possible.

Вот мы с братом хуже всех действум.

There’s where my brother and I are at our worst.

А вы, господа женатые люди, в особенности вы, Степан Аркадьич, действуете вполне патриотически;

And you married gentlemen, especially you, Stepan Arkadyich, are quite patriotic.

у вас сколько? – обратился он,

How many do you have?’ He turned

ласково улыбаясь хозяину и подставляя ему крошечную рюмочку.

with a gentle smile to his host and held out his tiny glass to him.

Все засмеялись, и в особенности весело Степан Аркадьич.

Everybody laughed, Stepan Arkadyich with particular gaiety.

– Да, вот это самое лучшее средство! – сказал он,

‘Yes, that’s the best way!’ he said,

прожёвывая сыр и наливая какую-то особенного сорта водку в подставленную рюмку.

chewing some cheese and pouring some special sort of vodka into the held-out glass.

Разговор действительно прекратился на шутке.

The conversation indeed ceased on that joke.

– Этот сыр недурён.

‘This cheese isn’t bad.

Прикажете? – говорил хозяин. 

Would you care for some?’ said the host.

– Неужели ты опять был на гимнастике? 

‘So you’ve gone back to doing exercises?’

– обратился он к Лёвину, левою рукой ощупывая его мышцу,

He turned to Levin, feeling his muscle with his left hand.

Лёвин улыбнулся, напружил руку,

Levin smiled, flexed his arm,

и под пальцами Степана Аркадьича, как круглый сыр, поднялся стальной бугор из-под тонкого сукна сюртука.

and under Stepan Arkadyich’s fingers a steely bump rose like a round cheese under the thin cloth of the frock coat.

– Вот бицепс-то! Самсон!

‘What a biceps! Samson!’

– Я думаю, надо иметь большую силу для охоты на медведей, – сказал Алексей Александрович,

‘I suppose it takes great strength to hunt bear,’ said Alexei Alexandrovich,

имевший самые туманные понятия об охоте,

who had very foggy notions of hunting,

намазывая сыр и прорывая тоненький, как паутина, мякиш хлеба.

spreading some cheese and tearing through the gossamer-thin slice of bread.

Лёвин улыбнулся.

Levin smiled.

– Никакой.

‘None at all.

Напротив, ребёнок может убить медведя, – сказал он,

On the contrary, a child can kill a bear,’ he said

сторонясь с лёгким поклоном пред дамами,

with a slight bow, stepping aside before the ladies

которые с хозяйкой подходили к столу закусок.

who, together with the hostess, were approaching the table of hors d’oeuvres.

– А вы убили медведя, мне говорили? – сказала Кити,

‘And you killed a bear, I’m told?’ said Kitty,

тщетно стараясь поймать вилкой непокорный, отскальзывающий гриб

trying in vain to spear a disobedient, slippery mushroom with her fork

и встряхивая кружевами, сквозь которые белела её рука. 

and shaking the lace through which her arm showed white.

– Разве у вас есть медведи? – прибавила она,

‘Do you really have bears there?’ she added,

вполоборота повернув к нему свою прелестную головку и улыбаясь.

half turning her lovely head towards him and smiling.

Ничего, казалось, не было необыкновенного в том, что она сказала,

It seemed there was nothing extraordinary in what she said,

но какое невыразимое для него словами значение было

yet for him, what meaning, inexpressible in words, there was

в каждом звуке, в каждом движении её губ, глаз, руки,

in every sound, in every movement of her lips, eyes, arm,

когда она говорила это!

as she said it!

Тут была и просьба о прощении, и доверие к нему,

Here was a plea for forgiveness, and trust in him,

и ласка, нежная, робкая ласка,

and a caress, a tender, timid caress,

и обещание, и надежда, и любовь к нему,

and a promise, and hope, and love for him,

в которую он не мог не верить и которая душила его счастьем.

in which he could not but believe and which choked him with happiness.

– Нет, мы ездили в Тверскую губернию.

‘No, we went to Tver province.

Возвращаясь оттуда, я встретился в вагоне с вашим бофрером

On my way back I met your beau-frère*[Brother–in–law] on the train,

или вашего бофрера зятем, – сказал он с улыбкой. 

or your beau-frere’s brother-in-law,’ he said with a smile.

– Это была смешная встреча.

‘It was a funny encounter.’

И он весело и забавно рассказал,

And he told, gaily and amusingly,

как он, не спав всю ночь, в полушубке ворвался в отделение Алексея Александровича.

how, after not sleeping all night, he had burst into Alexei Alexandrovich’s compartment in his sheepskin jacket.

– Кондуктор, противно пословице, хотел по платью проводить меня вон;

‘The conductor, contrary to the proverb, judged me by my clothes and wanted to throw me out.

но тут уж я начал выражаться высоким слогом,

But at that point I began talking in high-flown language,

и… вы тоже, – сказал он, забыв его имя и обращаясь к Каренину, 

and … you, too,’ he said, forgetting Karenin’s name as he turned to him,

– сначала по полушубку хотели тоже изгнать меня,

‘wanted to chase me out at first, judging by my jacket,

но потом заступились, за что я очень благодарен.

but then stood up for me, for which I’m very grateful.’

– Вообще весьма неопределённые права пассажиров на выбор места, – сказал Алексей Александрович,

‘In general, passengers’ rights in the choice of seats are rather vague,’ said Alexei Alexandrovich,

обтирая платком концы своих пальцев.

wiping the tips of his fingers with a handkerchief.

– Я видел, что вы были в нерешительности насчёт меня, – добродушно улыбаясь, сказал Лёвин, 

‘I could see you were uncertain about me,’ Levin said, smiling good-naturedly,

– но я поторопился начать умный разговор, чтобы загладить свой полушубок.

‘but I hastened to start an intelligent conversation, so as to smooth over my sheepskin jacket.’

Сергей Иванович, продолжая разговор с хозяйкой

Sergei Ivanovich, continuing his conversation with the hostess

и одним ухом слушая брата,

while listening with one ear to his brother,

покосился на него.

cast a sidelong glance at him.

«Что это с ним нынче?

‘What’s got into him tonight?

Таким победителем», – подумал он.

Such a triumphant look,’ he thought.

Он не знал, что Лёвин чувствовал, что у него выросли крылья.

He did not know that Levin felt he had grown wings.

Лёвин знал, что она слышит его слова

Levin knew that she was listening to his words

и что ей приятно его слышать.

and liked listening to them.

И это одно только занимало его.

And that was the only thing that mattered to him.

Не в одной этой комнате, но во всём мире

Not just in that room, but in all the world,

для него существовали только он, получивший для себя огромное значение и важность, и она.

there existed for him only he, who had acquired enormous significance, and she.

Он чувствовал себя на высоте, от которой кружилась голова,

He felt himself on a height that made his head spin,

и там где-то внизу, далеко,

and somewhere below, far away,

были все эти добрые, славные Каренины, Облонские и весь мир.

were all these kind, nice Karenins, Oblonskys, and the rest of the world.

Совершенно незаметно, не взглянув на них,

Quite inconspicuously, without looking at them,

а так, как будто уж некуда было больше посадить,

but just like that, as if there were nowhere else to seat them,

Степан Аркадьич посадил Лёвина и Кити рядом.

Stepan Arkadyich placed Levin and Kitty next to each other.

– Ну, ты хоть сюда сядь, – сказал он Лёвину.

‘Well, why don’t you sit here,’ he said to Levin.

Обед был так же хорош, как и посуда, до которой был охотник Степан Аркадьич.

The dinner was as good as the dinner ware, of which Stepan Arkadyich was a great fancier.

Суп Мари-Луиз удался прекрасно;

The soup Marie-Louise succeeded splendidly;

пирожки крошечные, тающие во рту, были безукоризненны.

the pirozhki, which melted in the mouth, were irreproachable.

Два лакея и Матвей, в белых галстуках,

The two servants and Matvei, in white ties,

делали своё дело с кушаньем и вином незаметно, тихо и споро.

went about their duties with the food and wine quite unobtrusively, quietly and efficiently.

Обед с материальной стороны удался;

On the material side, the dinner was a success;

не менее он удался и со стороны нематериальной.

it was no less of a success on the non-material side.

Разговор, то общий, то частный, не умолкал

The conversation, now general, now particular, never lapsed

и к концу обеда так оживился,

and became so lively by the end of dinner

что мужчины встали из-за стола, не переставая говорить,

that the men got up from the table still talking

и даже Алексей Александрович оживился.

and even Alexei Alexandrovich grew animated.

X

X

Песцов любил рассуждать до конца и не удовлетворился словами Сергея Ивановича,

Pestsov liked to argue to the end and was not satisfied with Sergei Ivanovich’s words,

тем более что он почувствовал несправедливость своего мнения.

the less so as he sensed the incorrectness of his own opinion.

– Я никогда не разумел, – сказал он за супом, обращаясь к Алексею Александровичу, – одну густоту населения,

‘I never meant population density alone,’ he said over the soup, addressing Alexei Alexandrovich,

но в соединении с основами, а не с принципами.

‘but as combined with fundamentals, and not with principles.’

– Мне кажется, – неторопливо и вяло отвечал Алексей Александрович, 

‘It seems to me,’ Alexei Alexandrovich replied unhurriedly and listlessly,

– что это одно и то же.

‘that they are one and the same thing.

По моему мнению, действовать на другой народ может только тот, который имеет высшее развитие, который…

In my opinion, only that nation which is more highly developed can influence another, which …’

– Но в том и вопрос, – перебил своим басом Песцов,

‘But that’s just the question,’ Pestsov interrupted in his bass voice,

который всегда торопился говорить

always in a hurry to speak

и, казалось, всегда всю душу полагал на то, о чём он говорил, 

and always seeming to put his whole soul into what he said.

– в чём полагать высшее развитие?

‘What is this higher development supposed to be?

Англичане, французы, немцы – кто стоит на высшей степени развития?

The English, the French, the Germans – which of them stands on a higher level of development?

Кто будет национализовать один другого?

Which will nationalize the other?

Мы видим, что Рейн офранцузился,

We see the Rhine frenchified,

а немцы не ниже стоят! – кричал он. 

yet the Germans are not on a lower level!’ he cried.

– Тут есть другой закон!

‘There’s a different law here!’

– Мне кажется, что влияние всегда на стороне истинного образования, 

‘It seems to me that the influence always comes from the side of true education,’

– сказал Алексей Александрович, слегка поднимая брови.

Alexei Alexandrovich said, raising his eyebrows slightly.

– Но в чём же мы должны полагать признаки истинного образования? – сказал Песцов.

‘But what should we take as signs of true education?’ Pestsov said.

– Я полагаю, что признаки эти известны, – сказал Алексей Александрович.

‘I suppose that these signs are known,’ said Alexei Alexandrovich.

– Вполне ли они известны? – с тонкою улыбкой вмешался Сергей Иванович. 

‘Are they fully known?’ Sergei Ivanovich put in with a subtle smile.

– Теперь признано, что настоящее образование может быть только чисто классическое;

‘It is now recognized that a true education can only be a purely classical one;

но мы видим ожесточённые споры той и другой стороны,

yet we see bitter disputes [9] on one side and the other,

и нельзя отрицать, чтоб и противный лагерь не имел сильных доводов в свою пользу.

and it cannot be denied that the opposing camp has strong arguments in its favour."

– Вы классик, Сергей Иванович.

‘You are a classicist, Sergei Ivanovich.

Прикажете красного? – сказал Степан Аркадьич.

May I pour you some red?’ said Stepan Arkadyich.

– Я не высказываю своего мнения о том и другом образовании, 

I am not expressing my opinion about either sort of education,’

– с улыбкой снисхождения, как к ребёнку, сказал Сергей Иванович, подставляя свой стакан, 

Sergei Ivanovich said with a smile of condescension, as if to a child, and held out his glass.

– я только говорю, что обе стороны имеют сильные доводы, 

I am merely saying that there are strong arguments on both sides,’

– продолжал он, обращаясь к Алексею Александровичу. 

he went on, turning to Alexei Alexandrovich.

– Я классик по образованию,

‘I received a classical education,

но в споре этом я лично не могу найти своего места.

but personally I can find no place for myself in this dispute.

Я не вижу ясных доводов, почему классическим наукам дано преимущество пред реальными.

I see no clear arguments for preferring classical studies over the modern.’

– Естественные имеют столь же педагогически-развивательное влияние, – подхватил Песков. 

‘The natural sciences have as much pedagogical and developmental influence,’ Pestsov picked up.

– Возьмите одну астрономию, возьмите ботанику,

‘Take astronomy alone, take botany

зоологию с её системой общих законов!

or zoology, with its system of general laws!’

– Я не могу вполне с этим согласиться, – отвечал Алексей Александрович. 

‘I cannot fully agree with that,’ Alexei Alexandrovich replied.

– Мне кажется, что нельзя не признать того,

‘It seems to me that one cannot but acknowledge the fact

что самый процесс изучения форм языков особенно благотворно действует на духовное развитие.

that the very process of studying the forms of languages has a particularly beneficial effect upon spiritual development.

Кроме того, нельзя отрицать и того,

Besides, it cannot be denied

что влияние классических писателей в высшей степени нравственное,

that the influence of classical writers is moral in the highest degree,

тогда как, к несчастью, с преподаванием естественных наук соединяются те вредные и ложные учения,

whereas the teaching of the natural sciences is unfortunately combined with those harmful and false teachings

которые составляют язву нашего времени.

that constitute the bane of our time.’

Сергей Иванович хотел что-то сказать,

Sergei Ivanovich was about to say something,

но Песцов своим густым басом перебил его.

but Pestsov with his dense bass interrupted him.

Он горячо начал доказывать несправедливость этого мнения.

He heatedly began proving the incorrectness of this opinion.

Сергей Иванович спокойно дожидался слова,

Sergei Ivanovich calmly waited his turn,

очевидно с готовым победительным возражением.

obviously ready with a triumphant retort.

– Но, – сказал Сергей Иванович, тонко улыбаясь и обращаясь к Каренину, 

‘Yet,’ said Sergei Ivanovich, turning to Karenin with a subtle smile,

– нельзя не согласиться, что взвесить вполне все выгоды и невыгоды тех и других наук трудно

‘one cannot but agree that it is difficult to weigh fully all the advantages and disadvantages of both branches of learning,

и что вопрос о том, какие предпочесть, не был бы решён так скоро и окончательно,

and the question of preference would not have been resolved so quickly and definitively

если бы на стороне классического образования не было того преимущества, которое вы сейчас высказали:

if there had not been on the side of classical education that advantage you just mentioned:

– нравственного – disons le mot – антинигилистического влияния.

its moral or – disons le mot* [Let us say the word] – anti-nihilistic[10] influence.’

– Без сомнения.

‘Undoubtedly.’

– Если бы не было этого преимущества антинигилистического влияния на стороне классических наук,

‘If there had not been this advantage of an anti-nihilistic influence on the side of classical learning,

мы бы больше подумали,

we would have thought more,

взвесили бы доводы обеих сторон, – с тонкою улыбкой говорил Сергей Иванович, 

weighed the arguments on both sides,’ Sergei Ivanovich went on with a subtle smile,

– мы бы дали простор тому и другому направлению.

‘and left room for the one tendency and the other.

Но теперь мы знаем, что в этих пилюлях классического образования лежит целебная сила антинигилизма,

But now we know that the pills of classical education contain the healing power of anti-nihilism,

и мы смело предлагаем их нашим пациентам…

and we boldly offer them to our patients …

А что, как нет и целебной силы? – заключил он, высыпая аттическую соль.

And what if there is no healing power?’ he concluded, sprinkling his Attic salt.

При пилюлях Сергея Ивановича все засмеялись,

Everybody laughed at Sergei Ivanovich’s pills,

и в особенности громко и весело Туровцын,

Turovtsyn especially loudly and gaily,

дождавшийся, наконец, того смешного, чего он только и ждал, слушая разговор.

having at last been granted that something funny which was all he was waiting for as he listened to the conversation.

Степан Аркадьич не ошибся, пригласив Песцова.

Stepan Arkadyich had made no mistake in inviting Pestsov.

С Песцовым разговор умный не мог умолкнуть ни на минуту.

With Pestsov intelligent conversation could not die down even for a moment.

Только что Сергей Иванович заключил разговор своей шуткой,

No sooner had Sergei Ivanovich ended the conversation with a joke

Песков тотчас поднял новый.

than Pestsov started up a new one.

– Нельзя согласиться даже с тем, – сказал он, 

‘One cannot even agree,’ he said,

– чтобы правительство имело эту цель.

‘that the government has such a goal.

Правительство, очевидно, руководствуется общими соображениями,

The government is obviously guided by general considerations

оставаясь индифферентным к влияниям, которые могут иметь принимаемые меры.

and remains indifferent to the influences its measures may have.

Например, вопрос женского образования должен бы был считаться зловредным,

For instance, the question of women’s education ought to be regarded as pernicious,

но правительство открывает женские курсы и университеты.

yet the government opens courses and universities for women.’

И разговор тотчас же перескочил на новую тему женского образования.

And the conversation at once jumped over to the new subject of women’s education.[11]

Алексей Александрович выразил мысль о том,

Alexei Alexandrovich expressed the thought

что образование женщин обыкновенно смешивается с вопросом о свободе женщин

that women’s education was usually confused with the question of women’s emancipation

и только поэтому может считаться вредным.

and could be considered pernicious only on that account.

– Я, напротив, полагаю, что эти два вопроса неразрывно связаны, – сказал Песцов, 

‘I would suppose, on the contrary, that these two questions are inseparably connected,’ said Pestsov.

– это ложный круг.

‘It’s a vicious circle.

Женщина лишена прав по недостатку образования,

Women are deprived of rights because of their lack of education,

а недостаток образования происходит от отсутствия прав.

and their lack of education comes from having no rights.

Надо не забывать того, что порабощение женщин так велико и старо,

We mustn’t forget that the subjection of women is so great and so old

что мы часто не хотим понимать ту пучину, которая отделяет их от нас, – говорил он.

that we often refuse to comprehend the abyss that separates them from us,’ he said.

– Вы сказали – правá, – сказал Сергей Иванович, дождавшись молчания Песцова, 

‘You said "rights",’ said Sergei Ivanovich, who had been waiting for Pestsov to stop talking,

– правá занимания должностей присяжных, гласных,

‘meaning the rights to take on the jobs of jurors, councillors,

председателей управ, правá служащего, члена парламента…

the rights of board directors, the rights of civil servants, members of parliament…’

– Без сомнения.

‘Undoubtedly.’

– Но если женщины, как редкое исключение, и могут занимать эти места,

‘But if women can, as a rare exception, occupy these positions,

то, мне кажется, вы неправильно употребили выражение «правá».

it seems to me that you have used the term "rights" incorrectly.

Вернее бы было сказать: – обязанности.

It would be more correct to say "obligations".

Всякий согласится, что, исполняя какую-нибудь должность присяжного, гласного, телеграфного чиновника,

Everyone will agree that in doing the job of a juror, a councillor, a telegraph clerk,

мы чувствуем, что исполняем обязанность.

we feel that we are fulfilling an obligation.

И потому вернее выразиться, что женщины ищут обязанностей, и совершенно законно.

And therefore it would be more correct to say that women are seeking obligations, and quite legitimately.

И можно только сочувствовать этому их желанию помочь общему мужскому труду.

And one can only sympathize with this desire of theirs to help in men’s common task.’

– Совершенно справедливо, – подтвердил Алексей Александрович. 

‘Perfectly true,’ Alexei Alexandrovich agreed.

– Вопрос, я полагаю, состоит только в том, способны ли они к этим обязанностям.

‘The question, I suppose, consists only in whether they are capable of such obligations.’

– Вероятно, будут очень способны, – вставил Степан Аркадьич, 

‘They’ll most likely be very capable,’ Stepan Arkadyich put in,

– когда образование будет распространено между ними.

‘once education spreads among them.

Мы это видим…

We can see that…’

– А пословица? – сказал князь, давно уж прислушиваясь к разговору

‘Remember the proverb?’ said the old prince, who had long been listening to the conversation,

и блестя своими маленькими насмешливыми глазами, 

his mocking little eyes twinkling.

– при дочерях можно: – волос долог…

‘I can say it in front of my daughters: long hair, short.. .’[12]

– Точно так же думали о неграх до их освобождения! – сердито сказал Песков.

‘Exactly the same was thought of the negroes before the emancipation!’ Pestsov said angrily.

– Я нахожу только странным, что женщины ищут новых обязанностей, – сказал Сергей Иванович, 

‘I merely find it strange that women should seek new obligations,’ said Sergei Ivanovich,

– тогда как мы, к несчастью, видим, что мужчины обыкновенно избегают их.

‘while unfortunately, as we see, men usually avoid them.’

– Обязанности сопряжены с правами;

‘Obligations are coupled with rights.

власть, деньги, почести: – их-то ищут женщины, – сказал Песцов..

Power, money, honours – that’s what women are seeking,’ said Pestsov.

– Всё равно, что я бы искал права быть кормилицей

‘The same as if I should seek the right to be a wet nurse

и обижался бы, что женщинам платят, а мне не хотят, – сказал старый князь.

and get offended that women are paid for it while I’m refused,’ the old prince said.

Туровцын разразился громким смехом,

Turovtsyn burst into loud laughter,

и Сергей Иванович пожалел, что не он сказал это.

and Sergei Ivanovich was sorry he had not said it himself.

Даже Алексей Александрович улыбнулся.

Even Alexei Alexandrovich smiled.

– Да, но мужчина не может кормить, – сказал Песцов, – а женщина…

‘Yes, but a man can’t nurse,’ said Pestsov, ‘while a woman …’

– Нет, англичанин выкормил на корабле своего ребёнка, – сказал старый князь,

‘No, there was an Englishman who nursed his baby on a ship,’ said the old prince,

позволяя себе эту вольность разговора при своих дочерях.

allowing himself this liberty in a conversation before his daughters.

– Сколько таких англичан, столько же и женщин будет чиновников, – сказал уже Сергей Иванович.

‘There will be as many women officials as there are such Englishmen,’ Sergei Ivanovich said this time.

– Да, но что же делать девушке, у которой нет семьи? – вступился Степан Аркадьич,

‘Yes, but what will a girl do if she has no family?’ Stepan Arkadyich interceded,

вспоминая о Чибисовой, которую он всё время имел в виду,

remembering Chibisova, whom he had had in mind all the while

сочувствуя Песцову и поддерживая его.

he was sympathizing with Pestsov and supporting him.

– Если хорошенько разобрать историю этой девушки,

‘If you look into the girl’s story properly,

то вы найдёте, что эта девушка бросила семью, или свою, или сестрину,

you’ll find that she left her own family, or her sister’s,

где бы она могла иметь женское дело, – неожиданно вступая в разговор, сказала с раздражительностью Дарья Александровна,

where she could have had a woman’s work,’ Darya Alexandrovna said irritably, unexpectedly entering the conversation,

вероятно догадываясь, какую девушку имел в виду Степан Аркадьич.

probably guessing what girl Stepan Arkadyich had in mind.

– Но мы стоим за принцип, за идеал! – звучным басом возражал Песцов. 

‘But we stand for a principle, an ideal!’ Pestsov objected in a sonorous bass.

– Женщина хочет иметь право быть независимою, образованною.

‘Women want the right to be independent, educated.

Она стеснена, подавлена сознанием невозможности этого.

They are cramped and oppressed by their awareness that it is impossible.’

– А я стеснён и подавлен тем, что меня не примут в кормилицы в воспитательный дом, 

‘And I’m cramped and oppressed that I can’t get hired as a wet nurse in an orphanage,’

– опять сказал старый князь, к великой радости Туровцына,

the old prince said again, to the great joy of Turovtsyn,

со смеху уронившего спаржу толстым концом в соус.

who laughed so much that he dropped the thick end of his asparagus into the sauce.

XI

XI

Все принимали участие в общем разговоре, кроме Кити и Лёвина.

Everybody took part in the general conversation except Kitty and Levin.

Сначала, когда говорилось о влиянии, которое имеет один народ на другой,

At first, when the subject was the influence of one nation on another,

Лёвину невольно приходило в голову то, что он имел сказать по этому предмету;

Levin involuntarily began to consider what he had to say about it;

но мысли эти, прежде для него очень важные,

but these thoughts, very important for him once,

как бы во сне мелькали в его голове и не имели для него теперь ни малейшего интереса.

flashed through his head as in a dream and now had not the slightest interest for him.

Ему даже странно казалось,

It even seemed strange to him

зачем они так стараются говорить о том, что никому не нужно.

that they should try so hard to talk about something that was of no use to anyone.

Для Кити точно так же, казалось, должно бы быть интересно то, что они говорили о правах и образовании женщин.

In the same way, it would seem that what they were saying about the rights and education of women ought to have interested Kitty.

Сколько раз она думала об этом;

How often she had thought of it,

вспоминая о своей заграничной приятельнице Вареньке, о её тяжёлой зависимости,

remembering Varenka, her friend abroad, and her painful dependence,

сколько раз думала про себя, что с ней самой будет, если она не выйдет замуж,

how often she had wondered what would happen to her if she did not get married,

и сколько раз спорила об этом с сестрою!

and how many times she had argued about it with her sister!

Но теперь это нисколько не интересовало её.

But now it did not interest her in the least.

У них шёл свой разговор с Лёвиным,

She and Levin were carrying on their own conversation,

и не разговор, а какое-то таинственное общение,

or not a conversation but some mysterious communication

которое с каждою минутой всё ближе связывало их

that bound them more closely together with every minute

и производило в обоих чувство радостного страха пред тем неизвестным, в которое они вступали.

and produced in both of them a feeling of joyful fear before the unknown into which they were entering.

Сначала Лёвин, на вопрос Кити о том, как он мог видеть её прошлого года в карете,

First, in response to Kitty’s question of how he could have seen her in a carriage last year,

рассказал ей, как он шёл с покоса по большой дороге и встретил её.

Levin told her how he had met her on the high road as he was walking home from the mowing.

– Это было рано-рано утром.

‘It was very early in the morning.

Вы, верно, только проснулись.

You must have just woken up.

Maman ваша спала в своём уголке.

Your maman was asleep in her corner.

Чудное утро было.

It was a wonderful morning.

Я иду и думаю: – кто это четвернёй в карете?

I was walking along and thinking: Who is that in the coach-and-four?

Славная четвёрка с бубенчиками,

A fine four with little bells,

и на мгновенье вы мелькнули,

and for an instant you flashed by,

и вижу я в окно – вы сидите вот так и обеими руками держите завязки чепчика

and I saw in the window – you were sitting like this, holding the ribbons of your bonnet with both hands

и о чём-то ужасно задумались, – говорил он, улыбаясь. 

and thinking terribly hard about something,’ he said, smiling.

– Как бы я желал знать, о чём вы тогда думали.

‘How I longed to know what you were thinking about!

О важном?

Was it something important?’

«Не была ли растрёпана?» – подумала она;

‘Wasn’t I all dishevelled?’ she thought.

но, увидав восторженную улыбку, которую вызывали в его воспоминании эти подробности,

But seeing the rapturous smile that the recollection of these details evoked in him,

она почувствовала, что, напротив, впечатление, произведённое ею, было очень хорошее.

she felt that, on the contrary, the impression she had made had been very good.

Она покраснела и радостно засмеялась.

She blushed and laughed joyfully.

– Право, не помню.

‘I really don’t remember.’

– Как хорошо смеётся Туровцын! – сказал Лёвин,

‘How nicely Turovtsyn laughs!’ said Levin,

любуясь на его влажные глаза и трясущееся тело.

admiring his moist eyes and shaking body.

– Вы давно его знаете? – спросила Кити.

‘Have you known him long?’ asked Kitty.

– Кто его не знает!

‘Who doesn’t know him!’

– И я вижу, что вы думаете, что он дурной человек?

‘And I see you think he’s a bad man.’

– Не дурной, а ничтожный.

‘Not bad, but worthless.’

– И неправда! И поскорей не думайте больше так! – сказала Кити. 

‘That’s not true! And you must immediately stop thinking so!’ said Kitty.

– Я тоже была о нём очень низкого мнения,

‘I had a very low opinion of him, too,

но это, это – премилый и удивительно добрый человек.

but he – he is the dearest man, and remarkably kind.

Сердце у него золотое.

He has a heart of gold.’

– Как это вы могли узнать его сердце?

‘How could you know about his heart?’

– Мы с ним большие друзья.

‘He and I are great friends.

Я очень хорошо знаю его.

I know him very well.

Прошлую зиму, вскоре после того… как вы у нас были, – сказала она с виноватою и вместе доверчивою улыбкой, 

Last winter, soon after you … visited us,’ she said with a guilty and at the same time trustful smile,

– у Долли дети все были в скарлатине, и он зашёл к ней как-то.

‘Dolly’s children all got scarlet fever, and he came to see her once.

И можете себе представить, – говорила она шёпотом, 

And can you imagine,’ she said in a whisper,

– ему так жалко стало её, что он остался и стал помогать ей ходить за детьми.

‘he felt so sorry for her that he stayed and began to help her look after the children.

Да, и три недели прожил у них в доме и как нянька ходил за детьми.

Yes, and he lived in their house for three weeks and looked after the children like a nurse.

– Я рассказываю Константину Дмитричу про Туровцына в скарлатине, – сказала она, перегнувшись к сестре.

‘I’m telling Konstantin Dmitrich about Turovtsyn during the scarlet fever,’ she said, leaning over to her sister.

– Да, удивительно, прелесть! – сказала Долли,

‘Yes, remarkable, charming!’ said Dolly,

взглядывая на Туровцына, чувствовавшего, что говорили о нём, и кротко улыбаясь ему.

glancing at Turovtsyn, who sensed that he was being talked about, and smiling meekly at him.

Лёвин ещё раз взглянул на Туровцына

Levin glanced at him once more

и удивился, как он прежде не понимал всей прелести этого человека.

and was surprised that he had not understood all the charm of this man before.

– Виноват, виноват, и никогда не буду больше дурно думать о людях! – весело сказал он,

‘I’m sorry, I’m sorry, and I’ll never think badly of people again!’ he said gaily,

искренно высказывая то, что он теперь чувствовал.

sincerely expressing what he then felt.

XII

XII

В затеянном разговоре о правах женщин

In the conversation begun about the rights of women

были щекотливые при дамах вопросы о неравенстве прав в браке.

there were questions about the inequality of rights in marriage that it was ticklish to discuss in front of ladies.

Песцов во время обеда несколько раз налетал на эти вопросы,

During dinner Pestsov had taken a fling at these questions several times,

но Сергей Иванович и Степан Аркадьич осторожно отклоняли его.

but Sergei Ivanovich and Stepan Arkadyich had carefully deflected him.

Когда же встали из-за стола и дамы вышли,

However, when they got up from the table and the ladies left,

Песцов, не следуя за ними, обратился к Алексею Александровичу

Pestsov did not follow them, but turned to Alexei Alexandrovich

и принялся высказывать главную причину неравенства.

and began to explain the main cause of the inequality.

Неравенство супругов, по его мнению, состояло в том,

The inequality of spouses, in his opinion, consisted in the fact

что неверность жены и неверность мужа казнятся неравно и законом и общественным мнением.

that the unfaithfulness of a wife and the unfaithfulness of a husband were punished unequally by the law and public opinion.

Степан Аркадьич поспешно подошёл к Алексею Александровичу, предлагая ему курить.

Stepan Arkadyich hastened to Alexei Alexandrovich and offered him a cigar.

– Нет, я не курю, – спокойно отвечал Алексей Александрович

‘No, I don’t smoke,’ Alexei Alexandrovich replied calmly

и, как бы умышленно желая показать, что он не боится этого разговора,

and, as if deliberately wishing to show that he was not afraid of the conversation,

обратился с холодною улыбкой к Песцову.

turned to Pestsov with a cold smile.

– Я полагаю, что основания такого взгляда лежат в самой сущности вещей, – сказал он и хотел пройти в гостиную;

‘I suppose the grounds for such a view are in the very essence of things,’ he said and was about to go to the drawing room;

но тут вдруг неожиданно заговорил Туровцын, обращаясь к Алексею Александровичу.

but here Turovtsyn suddenly spoke unexpectedly, addressing Alexei Alexandrovich.

– А вы изволили слышать о Прячникове? – сказал Туровцын,

‘And have you heard about Pryachnikov?’ Turovtsyn said,

оживлённый выпитым шампанским и давно ждавший случая прервать тяготившее его молчание. 

animated by the champagne he had drunk and having long waited for a chance to break the silence that oppressed him.

– Вася Прячников, – сказал он с своею доброю улыбкой влажных и румяных губ,

‘Vasya Pryachnikov,’ he said with a kindly smile of his moist and ruddy lips,

обращаясь преимущественно к главному гостю, Алексею Александровичу, 

mainly addressing the chief guest, Alexei Alexandrovich.

– мне нынче рассказывали, он дрался на дуэли в Твери с Квытским и убил его.

‘I’ve just been told he fought a duel with Kvytsky in Tver and killed him.’

Как всегда кажется, что зашибаешь, как нарочно, именно больное место,

As one always seems to bump, as if on purpose, precisely on a sore spot,

так и теперь Степан Аркадьич чувствовал,

so now Stepan Arkadyich felt

что на беду нынче каждую минуту разговор нападал на больное место Алексея Александровича.

that, unluckily, the evening’s conversation kept hitting Alexei Alexandrovich on his sore spot.

Он хотел опять отвести зятя,

He again wanted to shield his brother-in-law,

но сам Алексей Александрович с любопытством спросил:

but Alexei Alexandrovich himself asked with curiosity:

– За что дрался Прячников?

‘What did Pryachnikov fight the duel over?’

– За жену. Молодцом поступил!

‘His wife. Acted like a real man!

Вызвал и убил!

Challenged him and killed him!’

– А! – равнодушно сказал Алексей Александрович

‘Ah!’ Alexei Alexandrovich said indifferently

и, подняв брови, прошёл в гостиную.

and, raising his eyebrows, proceeded to the drawing room.

– Как я рада, что вы пришли, – сказала ему Долли с испуганною улыбкой, встречая его в проходной гостиной, 

‘I’m so glad you came,’ Dolly said to him with a frightened smile, meeting him in the anteroom.

– мне нужно поговорить с вами.

‘I must talk with you.

Сядемте здесь.

Let’s sit down here.’

Алексей Александрович с тем же выражением равнодушия, которое придавали ему приподнятые брови,

With the same indifferent expression, produced by his raised eyebrows, Alexei Alexandrovich

сел подле Дарьи Александровны и притворно улыбнулся.

sat down beside Darya Alexandrovna and smiled falsely.

– Тем более, – сказал он, 

‘The more so,’ he said,

– что я и хотел просить вашего извинения и тотчас откланяться.

‘as I, too, wanted to beg your pardon and bow out at once.

Мне завтра надо ехать.

I must leave tomorrow.’

Дарья Александровна была твёрдо уверена в невинности Анны

Darya Alexandrovna was firmly convinced of Anna’s innocence,

и чувствовала, что она бледнеет

and she felt herself growing pale

и губы её дрожат от гнева на этого холодного, бесчувственного человека,

and her lips trembling with wrath at this cold, unfeeling man

так покойно намеревающегося погубить её невинного друга.

who so calmly intended to ruin her innocent friend.

– Алексей Александрович, – сказала она, с отчаянною решительностью глядя ему в глаза. 

‘Alexei Alexandrovich,’ she said, looking into his eyes with desperate determination.

– Я спрашивала у вас про Анну, вы мне не ответили. Что она?

‘I asked you about Anna and you didn’t answer me. How is she?’

– Она, кажется, здорова, Дарья Александровна, – не глядя на неё, отвечал Алексей Александрович.

‘It seems she’s well, Darya Alexandrovna,’ Alexei Alexandrovich replied without looking at her.

– Алексей Александрович, простите меня, я не имею права…

‘Forgive me, Alexei Alexandrovich, I have no right . . .

но я, как сестру, люблю и уважаю Анну;

but I love and respect Anna like a sister;

я прошу, умоляю вас сказать мне, что такое между вами?

I beg you, I entreat you to tell me what’s wrong between you?

в чём вы обвиняете её?

What do you accuse her of?’

Алексей Александрович поморщился и, почти закрыв глаза, опустил голову.

Alexei Alexandrovich winced and, almost closing his eyes, bowed his head.

– Я полагаю, что муж передал вам те причины,

‘I suppose your husband has told you the reasons

почему я считаю нужным изменить прежние свои отношения к Анне Аркадьевне, 

why I consider it necessary to change my former relations with Anna Arkadyevna,’

– сказал он, не глядя ей в глаза,

he said, not looking in her eyes

а недовольно оглядывая проходившего через гостиную Щербацкого.

and glancing with displeasure at Shcherbatsky who was passing through the drawing room.

– Я не верю, не верю, не могу верить этому! 

‘I don’t believe it, I don’t, I can’t believe it!’

– сжимая пред собой свои костлявые руки, с энергичным жестом проговорила Долли.

said Dolly, clasping her bony hands before her with an energetic gesture.

Она быстро встала и положила свою руку на рукав Алексея Александровича. 

She got up quickly and placed her hand on Alexei Alexandrovich’s sleeve.

– Нам помешают здесь.

‘We’ll be disturbed here.

Пойдёмте сюда, пожалуйста.

Please, let’s go in there.’

Волнение Долли действовало на Алексея Александровича.

Dolly’s agitation affected Alexei Alexandrovich.

Он встал и покорно пошёл за нею в классную комнату.

He got up and obediently followed her to the schoolroom.

Они сели за стол, обтянутый изрезанною перочинными ножами клеёнкой.

They sat down at a table covered with oilcloth cut all over by penknives.

– Я не верю, не верю этому! – проговорила Долли,

‘I don’t believe it, I just don’t believe it!’ said Dolly,

стараясь уловить его избегающий её взгляд.

trying to catch his eyes, which avoided hers.

– Нельзя не верить фактам, Дарья Александровна, – сказал он, ударяя на слово фактам.

‘It’s impossible not to believe facts, Darya Alexandrovna,’ he said, stressing the word facts.

– Но что же она сделала? – проговорила Дарья Александровна. – Что именно она сделала?

‘But what has she done?’ said Darya Alexandrovna. ‘What precisely has she done?’

– Она презрела свои обязанности и изменила своему мужу.

‘She has scorned her obligations and betrayed her husband.

Вот что она сделала, – сказал он.

That is what she has done,’ he said.

– Нет, нет, не может быть!

‘No, no, it can’t be!

Нет, ради бога, вы ошиблись! – говорила Долли,

No, for God’s sake, you’re mistaken!’ said Dolly,

дотрагиваясь руками до висков и закрывая глаза.

touching her temples with her hands and closing her eyes.

Алексей Александрович холодно улыбнулся одними губами,

Alexei Alexandrovich smiled coldly with his lips only,

желая показать ей и самому себе твёрдость своего убеждения;

wishing to show her and himself the firmness of his conviction;

но эта горячая защита, хотя и не колебала его, растравляла его рану.

but this ardent defence, though it did not shake him, rubbed salt into his wound.

Он заговорил с большим оживлением.

He spoke with increased animation.

– Весьма трудно ошибаться, когда жена сама объявляет о том мужу.

‘It is rather difficult to be mistaken, when the wife herself announces it to her husband.

Объявляет, что восемь лет жизни и сын

Announces that eight years of life and a son

– что всё это ошибка и что она хочет жить сначала, – сказал он сердито, сопя носом.

– that it was all a mistake and that she wants to live over again,’ he said, sniffing angrily.

– Анна и порок – я не могу соединить, не могу верить этому.

‘Anna and vice – I can’t put the two together, I can’t believe it.’

– Дарья Александровна! – сказал он,

‘Darya Alexandrovna!’ he said,

теперь прямо взглянув в доброе взволнованное лицо Долли

now looking straight into Dolly’s kind, agitated face

и чувствуя, что язык его невольно развязывается. 

and feeling that his tongue was involuntarily loosening.

– Я бы дорого дал, чтобы сомнение ещё было возможно.

‘I would have paid dearly for doubt to be still possible.

Когда я сомневался, мне было тяжело, но легче, чем теперь.

When I doubted, it was hard for me, but easier than now.

Когда я сомневался, то была надежда;

When I doubted, there was hope;

но теперь нет надежды, и я всё-таки сомневаюсь во всём.

but now there is no hope and even so I doubt everything.

Я так сомневаюсь во всём, что я ненавижу сына

I doubt everything so much that I hate my own son

и иногда не верю, что это мой сын.

and sometimes do not believe that he is my son.

Я очень несчастлив.

I am very unhappy.’

Ему не нужно было говорить этого.

He had no need to say it.

Дарья Александровна поняла это, как только он взглянул ей в лицо;

Darya Alexandrovna understood it as soon as he looked into her face.

и ей стало жалко его,

She felt sorry for him,

и вера в невинность её друга поколебалась в ней.

and her belief in her friend’s innocence was shaken.

– Ах! это ужасно, ужасно!

‘Ah, it’s terrible, terrible!

Но неужели это правда, что вы решились на развод?

But is it really true that you’ve decided on divorce?’

– Я решился на последнюю меру.

‘I’ve decided on the final measure.

Мне больше нечего делать.

There’s nothing else for me to do.’

– Нечего делать, нечего делать… – проговорила она со слезами на глазах. 

‘Nothing to do, nothing to do …’ she said with tears in her eyes.

– Нет, не нечего делать! – сказала она.

‘No, that’s not so!’ she said.

– То-то и ужасно в этом роде горя,

‘The terrible thing in this sort of grief

что нельзя, как во всяком другом – в потере, в смерти, нести крест,

is that, unlike anything else – a loss, a death – one cannot simply bear one’s cross.

а тут нужно действовать, – сказал он, как будто угадывая её мысль. 

Here one must act,’ he said, as if guessing her thought.

– Нужно выйти из того унизительного положения, в которое вы поставлены:

‘One must get out of the humiliating position one has been put in:

– нельзя жить втроём.

it is impossible to live as three.’

– Я понимаю, я очень понимаю это, – сказала Долли и опустила голову.

‘I understand, I understand that very well,’ said Dolly, and she bowed her head.

Она помолчала, думая о себе, о своём семейном горе,

She paused, thinking of herself, of her own family grief,

и вдруг энергическим жестом подняла голову и умоляющим жестом сложила руки. 

and suddenly raised her head energetically and clasped her hands in a pleading gesture.

– Но постойте! Вы христианин.

‘But wait! You’re a Christian.

Подумайте о ней! Что с ней будет, если вы бросите её?

Think of her! What will become of her if you leave her?’

– Я думал, Дарья Александровна, и много думал, – говорил Алексей Александрович.

‘I have been thinking, Darya Alexandrovna, and thinking a great deal,’ Alexei Alexandrovich said.

Лицо его покраснело пятнами, и мутные глаза глядели прямо на неё.

His face flushed in spots, his dull eyes looked straight at her.

Дарья Александровна теперь всею душой уже жалела его. 

Darya Alexandrovna pitied him now with all her heart.

– Я это самое сделал после того, как мне объявлен был ею же самой мой позор;

‘That is what I did after she herself announced my disgrace to me.

я оставил всё по-старому.

I left everything as it had been.

Я дал возможность исправления, я старался спасти её.

I gave her the chance to reform. I tried to save her.

И что же?

And what?

Она не исполнила самого лёгкого требования – соблюдения приличий, – говорил он, разгорячаясь. 

She did not fulfil the easiest of requirements – the observance of propriety,’ he said heatedly.

– Спасать можно человека, который не хочет погибать;

‘It is possible to save a person who does not want to perish.

но если натура вся так испорчена, развращена, что самая погибель кажется ей спасением,

But if the whole nature is so corrupt, so perverted, that perdition itself looks like salvation,

то что же делать?

what can be done?’

– Всё, только не развод! – отвечала Дарья Александровна.

‘Anything, only not divorce!’ Darya Alexandrovna replied.

– Но что же всё?

‘But what is this "anything"?’

– Нет, это ужасно. Она будет ничьей женой, она погибнет!

‘No, it’s terrible! She’ll be no one’s wife, she’ll be ruined!’

– Что же я могу сделать? – подняв плечи и брови, сказал Алексей Александрович.

‘What can I do?’ said Alexei Alexandrovich, raising his shoulders and his eyebrows.

Воспоминание о последнем проступке жены так раздражило его,

The memory of his wife’s last trespass vexed him so much

что он опять стал холоден, как и при начале разговора. 

that he again became cold, as at the beginning of their conversation.

– Я очень вас благодарю за ваше участие, но мне пора, – сказал он, вставая.

I thank you very much for your concern, but I must go,’ he said, getting up.

– Нет, постойте! Вы не должны погубить её.

‘No, wait! You mustn’t ruin her.

Постойте, я вам скажу про себя.

Wait, I’ll tell you about myself.

Я вышла замуж, и муж обманывал меня;

I was married, and my husband deceived me.

в злобе, ревности я хотела всё бросить, я хотела сама…

Angry, jealous, I wanted to abandon everything, I myself wanted …

Но я опомнилась;

But I came to my senses

и кто же? Анна спасла меня.

– and who saved me? Anna saved me.

И вот я живу.

And so I live.

Дети растут,

My children are growing up,

муж возвращается в семью и чувствует свою неправоту, делается чище, лучше, и я живу…

my husband comes back to the family, he feels he wasn’t right, becomes purer, better, and I live …

Я простила, и вы должны простить!

I forgave, and you must forgive!’

Алексей Александрович слушал,

Alexei Alexandrovich listened,

но слова её уже не действовали на него.

but her words no longer affected him.

В душе его опять поднялась вся злоба того дня, когда он решился на развод.

In his soul there arose again all the anger of the day when he had decided on divorce.

Он отряхнулся и заговорил пронзительным, громким голосом:

He shook himself and spoke in a shrill, loud voice:

– Простить я не могу, и не хочу, и считаю несправедливым.

I cannot forgive, I do not want to, and I consider it unjust.

Я для этой женщины сделал всё,

I did everything for that woman,

и она затоптала всё в грязь, которая ей свойственна.

and she trampled everything in the mud that is so suitable to her.

Я не злой чевовек, я никогда никого не ненавидел,

I am not a wicked man, I have never hated anyone,

но её я ненавижу всеми силами души и не могу даже простить её,

but her I hate with all the strength of my soul, and I cannot even forgive her,

потому что слишком ненавижу за всё то зло, которое она сделала мне! 

because I hate her so much for all the evil she has done me!’

– проговорил он со слезами злобы в голосе.

he said with tears of anger in his voice.

– Любите ненавидящих вас… – стыдливо прошептала Дарья Александровна.

‘Love those who hate you …’ Darya Alexandrovna whispered shamefacedly.

Алексей Александрович презрительно усмехнулся.

Alexei Alexandrovich smiled contemptuously.

Это он давно знал,

He had long known that,

но это не могло быть приложимо к его случаю.

but it could not be applied in his case.

– Любите ненавидящих вас, а любить тех, кого ненавидишь, нельзя.

‘Love those who hate you, but to love those you hate is impossible.

Простите, что я вас расстроил.

Forgive me for having upset you.

У каждого своего горя достаточно! 

Everyone has enough grief of his own!’

– И, овладев собой, Алексей Александрович спокойно простился и уехал.

And, having regained control of himself, Alexei Alexandrovich calmly said goodbye and left.

XIII

XIII

Когда встали из-за стола,

When they got up from the table,

Лёвину хотелось идти за Кити в гостиную;

Levin wanted to follow Kitty into the drawing room,

но он боялся, не будет ли ей это неприятно по слишком большой очевидности его ухаживанья за ней.

but he was afraid that she might be displeased by such all-too-obvious courtship of her on his part.

Он остался в кружке мужчин, принимая участие в общем разговоре,

He remained in the men’s circle, taking part in the general conversation,

и, не глядя на Кити, чувствовал её движения, её взгляды

but, without looking at Kitty, sensed her movements, her glances,

и то место, на котором она была в гостиной.

and the place where she was in the drawing room.

Он сейчас уже и без малейшего усилия исполнял то обещание, которое он дал ей, 

He began at once, and without the slightest effort, to fulfil the promise he had given her

– всегда думать хорошо про всех людей и всегда всех любить.

– always to think well of all people and always to love everyone.

Разговор зашёл об общине,

The conversation turned to village communes,

в которой Песков видел какое-то особенное начало, называемое им хоровым началом.

in which Pestsov saw some special principle which he called the choral principle.[13]

Лёвин был не согласен ни с Песцовым, ни с братом,

Levin agreed neither with Pestsov nor with his brother,

который как-то по-своему и признавал и не признавал значение русской общины.

who had some way of his own of both agreeing and disagreeing with the significance of the Russian commune.

Но он говорил с ними, стараясь только помирить их и смягчить их возражения.

But he talked with them, trying only to reconcile them and soften their objections.

Он нисколько не интересовался тем, что он сам говорил,

He was not the least bit interested in what he said himself,

ещё менее тем, что они говорили,

still less in what they said,

и только желал одного

and desired only one thing

– чтоб им и всем было хорошо и приятно.

– that they and everyone should be nice and agreeable.

Он знал теперь то, что одно важно.

He now knew the one important thing.

И это одно было сначала там, в гостиной,

And that one thing was at first there in the drawing room,

а потом стало подвигаться и остановилось у двери.

and then began to move on and stopped by the door.

Он, не оборачиваясь, почувствовал устремлённый на себя взгляд и улыбку

Without turning round, he felt a gaze and a smile directed at him

и не мог не обернуться.

and could not help turning.

Она стояла в дверях с Щербацким и смотрела на него.

She was standing in the doorway with Shcherbatsky and looking at him.

– Я думал, вы к фортепьянам идёте, – сказал он, подходя к ней. 

‘I thought you were going to the piano,’ he said, approaching her.

– Вот чего мне недостаёт в деревне: – музыки.

‘That’s what I lack in the country: music’

– Нет, мы шли только затем, чтобы вас вызвать,

‘No, we were only coming to call you away,

и благодарю, – сказала она, как подарком, награждая его улыбкой, – что вы пришли.

and I thank you,’ she said, awarding him a smile as if it were a gift, ‘for having come.

Что за охота спорить?

What’s all this love of arguing?

Ведь никогда один не убедит другого.

No one ever convinces anyone else.’

– Да, правда, – сказал Лёвин, 

‘Yes, true,’ said Levin,

– большею частью бывает, что споришь горячо только оттого,

‘it most often happens that you argue hotly only because

что никак не можешь понять, что именно хочет доказать противник.

you can’t understand what precisely your opponent wants to prove.’

Лёвин часто замечал при спорах между самыми умными людьми,

Levin had often noticed in arguments between the most intelligent people

что после огромных усилий, огромного количества логических тонкостей и слов

that after enormous efforts, an enormous number of logical subtleties and words,

спорящие приходили, наконец, к сознанию того,

the arguers would finally come to the awareness

что то, что они долго бились доказать друг другу,

that what they had spent so long struggling to prove to each other

давным-давно, с начала спора, было известно им,

had been known to them long, long before, from the beginning of the argument,

но что они любят разное

but that they loved different things

и потому не хотят назвать того, что они любят, чтобы не быть оспоренными.

and therefore did not want to name what they loved, so as not to be challenged.

Он часто испытывал, что иногда во время спора поймёшь то, что любит противник,

He had often felt that sometimes during an argument you would understand what your opponent loves,

и вдруг сам полюбишь это самое и тотчас согласишься,

and suddenly come to love the same thing yourself, and agree all at once,

и тогда все доводы отпадают, как ненужные;

and then all reasonings would fall away as superfluous;

а иногда испытывал наоборот:

and sometimes it was the other way round:

– выскажешь, наконец, то, что любишь сам и из-за чего придумываешь доводы,

you would finally say what you yourself love, for the sake of which you are inventing your reasonings,

и если случится, что выскажешь это хорошо и искренно,

and if you happened to say it well and sincerely,

то вдруг противник соглашается и перестаёт спорить.

the opponent would suddenly agree and stop arguing.

Это-то самое он хотел сказать.

That was the very thing he wanted to say.

Она сморщила лоб, стараясь понять.

She wrinkled her forehead, trying to understand.

Но только что он начал объяснять, она уже поняла.

But as soon as he began to explain, she understood.

– Я понимаю: – надо узнать, за что он спорит, что он любит, тогда можно…

‘I understand: you must find out what he’s arguing for, what he loves, and then you can …’

Она вполне угадала и выразила его дурно выраженную мысль.

She had fully divined and expressed his poorly expressed thought.

Лёвин радостно улыбнулся:

Levin smiled joyfully:

– так ему поразителен был этот переход от запутанного многословного спора с Песцовым и братом

so striking did he find the transition from an intricate, verbose argument with his brother and Pestsov

к этому лаконическому и ясному, без слов почти, сообщению самых сложных мыслей.

to this laconic and clear, almost wordless, communication of the most complex thoughts.

Щербацкий отошёл от них,

Shcherbatsky left them,

и Кити, подойдя к расставленному карточному столу, села

and Kitty, going over to an open card table, sat down,

и, взяв в руки мелок, стала чертить им по новому зелёному сукну расходящиеся круги.

took a piece of chalk in her hand and began to trace radiating circles on the new green cloth.

Они возобновили разговор, шедший за обедом:

They resumed the conversation that had gone on at dinner

– о свободе и занятиях женщин.

about the freedom and occupations of women.

Лёвин был согласен с мнением Дарьи Александровны,

Levin agreed with Darya Alexandrovna’s opinion

что девушка, не вышедшая замуж, найдёт себе дело женское в семье.

that a girl who did not get married could find feminine work for herself in her family.

Он подтверждал это тем, что ни одна семья не может обойтись без помощницы,

He supported it by saying that no family can do without a helper,

что в каждой бедной и богатой семье есть и должны быть няньки, наёмные или родные.

that in every family, poor or rich, there are and must be nannies, hired or from the family.

– Нет, – сказала Кити покраснев,

‘No,’ said Kitty, blushing,

но тем смелее глядя на него своими правдивыми глазами, 

but looking at him all the more boldly with her truthful eyes,

– девушка может быть так поставлена, что не может без унижения войти в семью, а сама…

‘a girl can be in such a position that she cannot enter a family without humiliation, while she herself…’

Он понял её с намёка.

He understood from a hint.

– О! да! – сказал он, – да, да, да, вы правы, вы правы!

‘Oh! yes!’ he said, ‘yes, yes, yes, you’re right, you’re right!’

И он понял всё, что за обедом доказывал Песцов о свободе женщин,

And he understood all that Pestsov had been maintaining at dinner about women’s freedom,

только тем, что видел в сердце Кити страх девства и униженья,

only because he saw the fear of spinsterhood and humiliation in Kitty’s heart,

и, любя её, он почувствовал этот страх и униженье

and, loving her, he felt that fear and humiliation

и сразу отрёкся от своих доводов.

and at once renounced his arguments.

Наступило молчание.

Silence ensued.

Она всё чертила мелом по столу.

She went on tracing on the table with the chalk.

Глаза её блестели тихим блеском.

Her eyes shone with a quiet light.

Подчиняясь её настроению,

Obedient to her mood,

он чувствовал во всём существе своём всё усиливающееся напряжение счастия.

he felt in his whole being the ever increasing tension of happiness.

– Ах! я весь стол исчертила! – сказала она

‘Ah! I’ve scribbled all over the table!’ she said

и, положив мелок, сделала движенье, как будто хотела встать.

and, putting down the chalk, made a movement as if she wanted to get up.

«Как же я останусь один без неё?» – с ужасом подумал он и взял мелок. 

‘How can I stay alone … without her?’ he thought with horror and he took the chalk.

– Постойте, – сказал он, садясь к столу. 

‘Wait,’ he said, sitting down at the table.

– Я давно хотел спросить у вас одну вещь.

‘There’s one thing I’ve long wanted to ask you.’

Он глядел ей прямо в ласковые, хотя и испуганные глаза.

He looked straight into her tender though frightened eyes.

– Пожалуйста, спросите.

‘Please do.’

– Вот, – сказал он и написал начальные буквы:

‘Here,’ he said, and wrote the initial letters:

– к, в, м, о, э, н, м, б, з, л, э, н, и, т?

w, y, a, m: t, c, b, d, i, m, n, o, t?

Буквы эти значили:

These letters meant:

– когда вы мне ответили:

‘When you answered me:

этого не может быть,

"that cannot be",

значило ли это, что никогда, или тогда?»

did it mean never or then?’

Не было никакой вероятности, чтоб она могла понять эту сложную фразу;

There was no likelihood that she would be able to understand this complex phrase,

но он посмотрел на неё с таким видом,

but he watched her with such a look

что жизнь его зависит от того, поймёт ли она эти слова.

as if his life depended on her understanding these words.

Она взглянула на него серьёзно,

She glanced at him seriously,

потом оперла нахмуренный лоб на руку и стала читать.

then leaned her knitted brow on her hand and began to read.

Изредка она взглядывала на него, спрашивая у него взглядом:

Occasionally she glanced at him, asking with her glance:

– «То ли это, что я думаю?»

‘Is this what I think?’

– Я поняла, – сказала она, покраснев.

‘I understand,’ she said, blushing.

– Какое это слово? – сказал он, указывая на н, которым означалось слово никогда.

‘What is this word?’ he said, pointing to the n that signified the word never.

– Это слово значит никогда, – сказала она, – но это неправда!

‘That means the word never,’ she said, ‘but it’s not true!’

Он быстро стёр написанное, подал ей мел и встал.

He quickly erased what was written, gave her the chalk and got up.

Она написала: – т, я, н, м, и, о.

She wrote: t, I, c, g, n, o, a.

Долли утешилась совсем от горя, причинённого ей разговором с Алексеем Александровичем,

Dolly was completely consoled in her grief, caused by her conversation with Alexei Alexandrovich,

когда она увидела эти две фигуры:

when she saw these two figures:

– Кити с мелком в руках и с улыбкой робкою и счастливою, глядящую вверх на Лёвина,

Kitty, chalk in hand, looking up at Levin with a timid and happy smile,

и его красивую красивую фигуру, нагнувшуюся над столом,

and his handsome figure bent over the table,

с горящими глазами устремлёнными то на стол, то на неё.

his burning eyes directed now at the table, now at her.

Он вдруг просиял: – он понял.

He suddenly beamed: he had understood.

Это значило: – «тогда я не могла иначе ответить».

It meant: ‘Then I could give no other answer.’

Он взглянул на неё вопросительно, робко.

He glanced at her questioningly, timidly.

– Только тогда?

‘Only then?’

– Да, – отвечала её улыбка.

‘Yes,’ her smile replied.

– А т… А теперь? – спросил он.

‘And n . .. And now?’ he asked.

– Ну, так вот прочтите.

‘Well, here, read this.

Я скажу то, чего бы желала.

I’ll tell you what I would wish.

Очень бы желала! 

Would wish very much!’

– Она записала начальные буквы:

She wrote the initial letters:

– ч, в, м, з, и, п, ч, б.

t, y, c, f, a, f, w, h.

Это значило:

It meant:

– «чтобы вы могли забыть и простить, что было».

‘that you could forgive and forget what happened’.

Он схватил мел напряжёнными, дрожащими пальцами

He seized the chalk with his tense, trembling fingers

и, сломав его, написал начальные буквы следующего:

and, breaking it, wrote the initial letters of the following:

– «мне нечего забывать и прощать, я не переставал любить вас».

‘I have nothing to forgive and forget, I have never stopped loving you.’

Она взглянула на него с остановившеюся улыбкой.

She glanced at him, the smile staying on her lips.

– Я поняла, – шёпотом сказала она.

‘I understand,’ she said in a whisper.

Он сел и написал длинную фразу.

He sat down and wrote a long phrase.

Она всё поняла и, не спрашивая его: – так ли? взяла мел и тотчас же ответила.

She understood everything and, without asking him if she was right, took the chalk and replied at once.

Он долго не мог понять того, что она записала, и часто взглядывал в её глаза.

For a long time he could not understand what she had written and kept glancing in her eyes.

На него нашло затмение от счастия.

A darkening came over him from happiness.

Он никак не мог подставить те слова, какие она разумела;

He simply could not pick out the words she had in mind;

но в прелестных сияющих счастьем глазах её он понял всё, что ему нужно было знать.

but in her lovely eyes shining with happiness he understood everything he needed to know!

И он написал три буквы.

And he wrote three letters.

Но он ещё не кончил писать, а она уже читала за его рукой

But she was reading after his hand, and before he finished writing,

и сама докончила и записала ответ:

she finished it herself and wrote the answer:

– Да.

‘Yes.’

– В secretaire играете? – сказал старым князь, подходя. 

‘Playing secrétaire?’ said the old prince, approaching.

– Ну, поедем однако, если ты хочешь поспеть в театр.

‘Well, come along, anyhow, if you want to make it to the theatre.’

Лёвин встал и проводил Кити до дверей.

Levin stood up and saw Kitty to the door.

В разговоре их всё было сказано;

In their conversation everything had been said

было сказано, что она любит его и что скажет отцу и матери,

– that she loved him, that she would tell her father and mother,

что завтра он приедет утpом.

that he would come tomorrow in the morning.

XIV

XIV

Когда Кити уехала и Лёвин остался один,

When Kitty had gone and Levin was left alone,

он почувствовал такое беспокойство без неё

he felt such anxiety without her

и такое нетерпеливое желание поскорее, поскорее дожить до завтрашнего утра,

and such an impatient desire to live quickly, the more quickly, till tomorrow morning,

когда он опять увидит её и навсегда соединится с ней,

when he would see her again and be united with her forever,

что он испугался, как смерти, этих четырнадцати часов, которые ему предстояло провести без неё.

that he became afraid, as of death, of those fourteen hours that he had to spend without her.

Ему необходимо было быть и говорить с кем-нибудь,

He absolutely had to be with and talk to someone,

чтобы не остаться одному, чтоб обмануть время.

so as not to remain alone, so as to cheat time.

Степан Аркадьич был бы для него самый приятный собеседник,

Stepan Arkadyich would have been the most agreeable company for him,

но он ехал, как он говорил, на вечер, в действительности же в балет.

but he was going, as he said, to an evening party, though actually to the ballet.

Лёвин только успел сказать ему, что он счастлив

Levin only had time to tell him that he was happy,

и что он любит его и никогда, никогда не забудет того, что он для него сделал.

that he loved him and would never, never forget what he had done for him.

Взгляд и улыбка Степана Аpкадьича показали Лёвину,

Stepan Arkadyich’s eyes and smile showed Levin

что он понимал как должно это чувство.

that he had understood this feeling in the right way.

– Что ж, не пора умирать? – сказал Степан Аркадьич, с умилением пожимая руку Лёвина.

‘So it’s no longer time to die?’ said Stepan Arkadyich, pressing Levin’s hand affectionately.

– Нннеет! – сказал Лёвин.

‘No–o–o!’ said Levin.

Дарья Александровна, прощаясь с ним, тоже как бы поздравила его, сказав:

Darya Alexandrovna, saying good-bye to him, also said, as if congratulating him:

– Как я рада, что вы встретились опять с Кити,

‘How glad I am that you met Kitty again.

надо дорожить старыми дружбами.

One must cherish old friendships.’

Но Лёвину неприятны были эти слова Дарьи Алеандровны.

But Levin found these words of Darya Alexandrovna unpleasant.

Она не могла понять, как всё это было высоко и недоступно ей,

She could not understand how lofty and inaccessible to her it all was,

и она не должна была сметь упоминать об этом.

and she should not have dared to mention it.

Лёвин простился с ними,

Levin took leave of them,

но, чтобы не оставаться одному, пpицепился к своему бpату.

but, so as not to be left alone, latched on to his brother.

– Ты куда едешь?

‘Where are you going?’

– Я в заседание.

‘To a meeting.’

– Ну, и я с тобой. Можно?

‘Well, I’ll go with you. May I?’

– Отчего же? поедем, – улыбаясь, сказал Сергей Иванович. 

‘Why not? Come along,’ said Sergei Ivanovich, smiling.

– Что с тобой нынче?

‘What’s got into you tonight?’

– Со мной? Со мной счастье! – сказал Лёвин,

‘Into me? Happiness has got into me!’ said Levin,

опуская окно каpеты, в котоpой они ехали. 

letting down the window of the coach they were riding in.

– Ничего тебе? а то душно.

‘You don’t mind? It’s stuffy.

Со мной счастье!

Happiness has got into me!

Отчего ты не женился никогда?.

Why have you never married?’

Сергей Иванович улыбнулся.

Sergei Ivanovich smiled.

– Я очень рад, она, кажется, славная де… – начал было Сергей Иванович.

‘I’m very glad, she seems to be a nice gi…’ Sergei Ivanovich began.

– Не говори, не говори, не говори! – закричал Лёвин,

‘Don’t speak, don’t speak, don’t speak!’ Levin cried,

схватив его обеими руками за воротник его шубы и запахивая его.

seizing him by the collar of his fur coat with both hands and wrapping him up.

«Она славная девушка» были такие простые, низменные слова, столь несоответственные его чувству.

‘She’s a nice girl’ was such a simple, such a low phrase, so out of harmony with his feeling.

Сергей Иванович засмеялся весёлым смехом, что с ним редко бывало.

Sergei Ivanovich laughed a merry laugh, which happened to him rarely.

– Ну, всё-таки можно сказать, что я очень рад этому.

‘Well, anyhow I can say that I’m very glad of it.’

– Это можно завтра, завтра, и больше ничего!

‘Tomorrow, tomorrow you can, and no more of that!

Ничего, ничего, молчание! – сказал Лёвин

Never mind, never mind, silence!’[14] said Levin

и, запахнув его ещё раз шубой, прибавил:

and, wrapping him in his fur coat once more, added:

– Я тебя очень люблю!

‘I love you very much!

Что же, можно мне быть в заседании?

So, can I be present at the meeting?’

– Разумеется, можно.

‘Of course you can.’

– О чём у вас нынче речь? – спрашивал Лёвин, не переставая улыбаться.

‘What are you discussing tonight?’ Levin asked, without ceasing to smile.

Они приехали в заседание.

They arrived at the meeting.

Лёвин слушал, как секретарь, запинаясь, читал протокол, которого, очевидно, сам не понимал;

Levin listened as the secretary haltingly read the minutes, which he evidently did not understand himself;

но Лёвин видел по лицу этого секретаря, какой он был милый, добрый и славный человек.

but Levin could see by the face of this secretary what a sweet, kind and nice man he was.

Это видно было по тому, как он мешался и конфузился, читая протокол.

It could be seen from the way he became confused and embarrassed as he read the minutes.

Потом начались речи.

Then the speeches began.

Они спорили об отчислении каких-то сумм и о проведении каких-то труб,

They argued about allotting certain sums and installing certain pipes,

и Сергей Иванович уязвил двух членов и что-то победоносно долго говорил;

and Sergei Ivanovich needled two members and triumphantly spoke at length about something;

и другой член, написав что-то на бумажке, заробел сначала,

and another member, having written something on a piece of paper, at first turned timid,

но потом ответил ему очень ядовито и мило.

but then responded to him quite venomously and sweetly.

И потом Свияжский (он был тут же)

And then Sviyazhsky (he, too, was there)

тоже что-то сказал так красиво и благородно.

also said something ever so beautifully and nobly.

Лёвин слушал их и ясно видел,

Levin listened to them and saw clearly

что ни этих отчисленных сумм, ни труб, ничего этого не было

that neither those allotted sums nor the pipes existed,

и что они вовсе не сердились,

and that none of them was angry,

а что они были все такие добрые, славные люди,

they were all such kind, nice people

и так всё это хорошо, мило шло между ними.

and things all went so nicely and sweetly among them.

Никому они не мешали, и всем было приятно.

They did not bother anyone, and everyone felt pleased.

Замечательно было для Лёвина то, что они все для него нынче были видны насквозь,

What Levin found remarkable was that he could see through them all that night,

и по маленьким, прежде незаметным признакам он узнавал душу каждого

and by small tokens, inconspicuous before, could recognize the soul of each

и ясно видел, что они все были добрые.

and see clearly that they were all kind.

В особенности его, Лёвина, они все чрезвычайно любили нынче.

In particular it was him, Levin, that they all loved so much that night.

Это видно было по тому, как они говорили с ним,

It could be seen by the way they spoke to him

как ласково, любовно смотрели на него даже все незнакомые.

and looked at him tenderly, lovingly, even all the strangers.

– Ну что же, ты доволен? – спросил у него Сергей Иванович.

‘Well, are you pleased?’ Sergei Ivanovich asked him.

– Очень. Я никак не думал, что это так интересно!

‘Very. I never thought it could be so interesting!

Славно, прекрасно!

Fine, splendid!’

Свияжский подошёл к Лёвину и звал его к себе чай пить.

Sviyazhsky came up to Levin and invited him for tea at his place.

Лёвин никак не мог понять и вспомнить,

Levin simply could not understand or recall

чем он был недоволен в Свияжском, чего он искал от него.

what had displeased him in Sviyazhsky and what he had been looking for from him.

Он был умный и удивительно добрый человек.

He was an intelligent and remarkably kind man.

– Очень рад, – сказал он и спросил про жену и про свояченицу.

‘Delighted,’ he said and asked after his wife and sister-in-law.

И по странной филиации мыслей,

And by a strange filiation of ideas,

так как в его воображении мысль о свояченице Свияжского связывалась с браком,

since in his imagination the thought of Sviyazhsky’s sister–in–law was connected with marriage,

ему представилось, что никому лучше нельзя рассказать своего счастья, как жене и свояченице Свияжского,

he decided that there could be no one better to tell of his happiness than Sviyazhsky’s wife and sister-in-law,

и он очень был рад ехать к ним.

and he would be very glad to go and see them.

Свияжский расспрашивал его про его дело в деревне,

Sviyazhsky asked him about his work on the estate,

как и всегда, не предполагая никакой возможности найти что-нибудь не найденное в Европе,

as always, not allowing any possibility of finding anything not yet found in Europe,

и теперь это нисколько не неприятно было Лёвину.

and now this was not the least bit unpleasant for Levin.

Он, напротив, чувствовал, что Свияжский прав,

On the contrary, he felt that Sviyazhsky was right,

что всё это дело ничтожно,

that the whole thing was worthless,

и видел удивительную мягкость и нежность,

and noted the surprisingly mild and gentle way

с которою Свияжский избегал высказыванья своей правоты.

in which Sviyazhsky avoided saying how right he was.

Дамы Свияжского были особенно милы.

Sviyazhsky’s ladies were especially sweet.

Лёвину казалось, что они всё уже знают и сочувствуют ему,

It seemed to Levin that they already knew everything and sympathized with him,

но не говорят только из деликатности.

and did not say so only out of delicacy.

Он просидел у них час, два, три, pазговаривая о разных предметах,

He stayed with them for an hour, two hours, three hours, talking about various subjects,

но подразумевал одно то, что наполняло его душу,

but having in mind the one thing that filled his soul,

и не замечал того, что он надоел им ужасно

and not noticing that he was boring them terribly

и что им давно пора было спать.

and that it was long since time for them to go to bed.

Свияжский проводил его до передней, зевая и удивляясь тому странному состоянию, в котором был его приятель.

Sviyazhsky, yawning, saw him to the front hall, wondering at the strange state his friend was in.

Был второй час.

It was past one o’clock.

Лёвин вернулся в гостиницу

Levin went back to his hotel

и испугался мысли о том, как он один теперь с своим нетерпением проведёт остающиеся ему ещё десять часов.

and became frightened at the thought of how he, alone now with his impatience, was going to spend the remaining ten hours.

Не спавший чередовой лакей зажёг ему свечи и хотел уйти,

The lackey on duty was not asleep, lit candles for him and was about to leave,

но Лёвин остановил его.

but Levin stopped him.

Лакей этот, Егор, которого прежде не замечал Лёвин,

This lackey, Yegor, whom Levin had never noticed before,

оказался очень умным и хорошим, а главное, добрым человеком.

turned out to be a very intelligent and good man, and, above all, a kind one.

– Что же, трудно, Егор, не спать?

‘So, Yegor, is it hard not sleeping?’

– Что делать! Наша должность такая.

‘No help for it. That’s our job.

У господ покойнее;

It’s easier in a master’s house,

зато pасчетов здесь больше.

but the reckoning’s bigger here.’

Оказалось, что у Егоpа была семья, тpи мальчика и дочь швея,

It turned out that Yegor had a family, three boys and a daughter, a seamstress,

котоpую он хотел отдать замуж за пpиказчика в шоpной лавке.

whom he wanted to marry to a sales assistant in a saddler’s shop.

Лёвин по этому случаю сообщил Егору свою мысль о том, что в бpаке главное дело любовь

Levin took this occasion to convey to Yegor his thought that the main thing in marriage was love,

и что с любовью всегда будешь счастлив,

and that with love one was always happy,

потому что счастье бывает только в тебе самом.

because happiness exists only in oneself.

Егор внимательно выслушал и, очевидно, вполне понял мысль Лёвина,

Yegor heard him out attentively and evidently understood Levin’s thought fully,

но в потвеpждение её он пpивел неожиданное для Лёвина замечание

but to corroborate it he made the observation, unexpected for Levin,

о том, что когда он жил у хороших господ,

that when he had lived with good masters

он всегда был своими господами доволен

he had always been pleased with them,

и тепеpь вполне доволен своим хозяином, хоть он фpанцуз.

and he was quite pleased with his master now, though he was a Frenchman.

«Удивительно добрый человек», – думал Лёвин.

‘A remarkably kind man,’ thought Levin.

– Ну, а ты, Егор, когда женился, ты любил свою жену?

‘Well, and you, Yegor, when you got married, did you love your wife?’

– Как же не любить, – отвечал Егор.

‘Of course I loved her,’ answered Yegor.

И Лёвин видел, что Егор находится тоже в восторженном состоянии

And Levin saw that Yegor was also in a rapturous state

и намеревается высказать все свои задушевные чувства.

and intended to voice all his innermost feelings.

– Моя жизнь тоже удивительная.

‘My life is also remarkable.

Я сызмальства… – начал он, блестя глазами,

Ever since I was little, I…’ he began, his eyes shining,

очевидно заразившись восторженностью Лёвина, так же как люди заражаются зевотой.

obviously infected by Levin’s rapture, just as people get infected by yawning.

Но в это время послышался звонок;

But at that moment the bell rang.

Егор ушёл, и Лёвин остался один.

Yegor went out, and Levin was left alone.

Он почти ничего не ел за обедом,

He had eaten almost nothing at dinner,

отказался от чая и ужина у Свияжских,

had declined tea and supper at the Sviyazhskys',

но не мог подумать об ужине.

but could not think of eating.

Он не спал прошлую ночь, но не мог и думать о сне.

He had not slept last night, but could not even think of sleeping.

В комнате было свежо, но его душила жара.

The room was cool, yet he felt stifled by the heat.

Он отворил обе форточки и сел на стол против форточек.

He opened both vent-panes and sat on the table facing them.

Из-за покрытой снегом крыши видны были узорчатый с цепями крест

Beyond the snow-covered roof he could see an open-work cross with chains

и выше его – поднимающийся треугольник созвездия Возничего с желтовато-яркою Капеллой.

and rising above it the triangular constellation of the Charioteer with the bright yellowish Capella.

Он смотрел то на крест, то на звезду,

He gazed first at the cross, then at the star,

вдыхал в себя свежий морозный воздух, равномерно вбегающий в комнату,

breathed in the fresh, frosty air that steadily entered the room,

и, как во сне, следил за возникающими в воображении образами и воспоминаниями.

and followed, as in a dream, the images and memories that arose in his imagination.

В четвёртом часу он услыхал шаги по коридору и выглянул в дверь.

Towards four o'clock he heard footsteps in the corridor and looked out of the door.

Это возвращался знакомый ему игрок Мяскин из клуба.

It was the gambler Myaskin, whom he knew, returning from the club.

Он шёл мрачно, насупившись и откашливаясь.

He was walking gloomily, scowling and clearing his throat.

«Бедный, несчастный!» – подумал Лёвин,

'Poor, unfortunate man!' thought Levin,

и слёзы выступили ему на глаза от любви и жалости к этому человеку.

and tears came to his eyes from love and pity for the man.

Он хотел поговорить с ним, утешить его;

He wanted to talk to him, to comfort him;

но, вспомнив, что он в одной рубашке, раздумал

but, remembering that he had nothing on but a shirt, he changed his mind

и опять сел к форточке, чтобы купаться в холодном воздухе

and again sat by the vent to bathe in the cold air

и глядеть на этот чудной формы, молчаливый, но полный для него значения крест

and gaze at the wondrous form of the cross, silent but full of meaning for him,

и на возносящуюся жёлто-яркую звезду.

and at the soaring, bright yellow star.

В седьмом часу зашумели полотёры, зазвонили к какой-то службе,

After six o'clock the floor polishers began to make noise, bells rang for some service

и Лёвин почувствовал, что начинает зябнуть.

and Levin felt that he was beginning to be cold.

Он затворил форточку, умылся, оделся и вышел на улицу.

He closed the vent, washed, dressed and went out.

XV

XV

На улицах ещё было пусто.

The streets were still empty.

Лёвин пошёл к дому Щербацких.

Levin walked to the Shcherbatskys' house.

Парадные двери были заперты, и всё спало.

The front door was locked and all was asleep.

Он пошёл назад, вошёл опять в номер и потребовал кофе.

He walked back, went to his room and asked for coffee.

Денной лакей, уже не Егор, принёс ему.

The day lackey, not Yegor now, brought it to him.

Лёвин хотел вступить с ним в разговор,

He wanted to get into conversation with the lackey,

но лакею позвонили, и он ушёл.

but they rang for him and he left.

Лёвин попробовал отпить кофе и положить калач в рот,

Levin tried to drink some coffee and put the roll in his mouth,

но рот его решительно не знал, что делать с калачом.

but his mouth decidedly did not know what to do with it.

Лёвин выплюнул калач, надел пальто и пошёл опять ходить.

He spat out the roll, put on his coat and again went out to walk around.

Был десятый час, когда он во второй раз пришёл к крыльцу Щербацких.

It was past nine when he came to the Shcherbatskys' porch for the second time.

В доме только что встали, и повар шёл за провизией.

In the house they were just getting up, and the cook had gone to buy provisions.

Надо было прожить ещё по крайней мере два часа.

He had to live through at least another two hours.

Всю эту ночь и утро Лёвин жил совершенно бессознательно

All that night and morning Levin had lived completely unconsciously

и чувствовал себя совершенно изъятым из условий материальной жизни.

and had felt himself completely removed from the conditions of material life.

Он не ел целый день, не спал две ночи,

He had not eaten for a whole day, had not slept for two nights,

провёл несколько часов раздетый на морозе

had spent several hours undressed in the freezing cold,

и чувствовал себя не только свежим и здоровым как никогда,

yet felt not only fresh and healthy as never before

но он чувствовал себя совершенно независимым от тела:

but completely independent of his body.

– он двигался без усилия мышц и чувствовал, что всё может сделать.

He moved without any muscular effort and felt he could do anything.

Он был уверен, что полетел бы вверх или сдвинул бы угол дома, если б это понадобилось.

He was certain that he could fly into the air or lift up the corner of the house if need be.

Он проходил остальное время по улицам,

He spent the rest of the time walking the streets,

беспрестанно посматривая на часы и оглядываясь по сторонам.

constantly looking at his watch and gazing about him.

И что он видел тогда, того после уже он никогда не видал.

And what he saw then, he afterwards never saw again.

В особенности дети, шедшие в школу,

Especially the children going to school,

голуби сизые, слетевшие с крыши на тротуар,

the grey-blue pigeons that flew down from the roof to the pavement,

и сайки, посыпанные мукой, которые выставила невидимая рука,

and the white rolls sprinkled with flour that some invisible hand had set out,

тронули его.

touched him.

Эти сайки, голуби и два мальчика были неземные существа.

These rolls, the pigeons and the two boys were unearthly beings.

Всё это случилось в одно время:

All this happened at the same time:

– мальчик подбежал к голубю и, улыбаясь, взглянул на Лёвина;

a boy ran up to a pigeon and, smiling, looked at Levin;

голубь затрещал крыльями и отпорхнул,

the pigeon flapped its wings and fluttered off,

блестя на солнце между дрожащими в воздухе пылинками снега,

sparkling in the sun amidst the air trembling with snowdust,

а из окошка пахнуло духом печёного хлеба и выставились сайки.

while the smell of baked bread wafted from the window as the rolls appeared in it.

Всё это вместе было так необычайно хорошо,

All this together was so extraordinarily good

что Лёвин засмеялся и заплакал от радости.

that Levin laughed and wept from joy.

Сделав большой круг по Газетному переулку и Кисловке,

Making a big circle along Gazetny Lane and Kislovka,

он вернулся опять в гостиницу

he went back to his hotel again

и, положив пред собой часы, сел, ожидая двенадцати.

and, placing his watch in front of him, sat down to wait till twelve o'clock.

В соседнем номере говорили что-то о машинах и обмане и кашляли утренним кашлем.

In the next room they were saying something about machines and cheating, and coughing morning coughs.

Они не понимали, что уже стрелка подходит к двенадцати.

They did not realize that the hand was already approaching twelve.

Стрелка подошла.

The hand reached twelve.

Лёвин вышел на крыльцо.

Levin went out to the porch.

Извозчики, очевидно, всё знали.

The cabbies evidently knew everything.

Они с счастливыми лицами окружили Лёвина, споря между собой и предлагая свои услуги.

They surrounded him with happy faces, vying among themselves and offering their services.

Стараясь не обидеть других извозчиков и обещав с теми тоже поездить,

Trying not to offend the others and promising to ride with them, too,

Лёвин взял одного и велел ехать к Щербацким.

Levin hired one cabby and told him to go to the Shcherbatskys'.

Извозчик был прелестен в белом, высунутом из-под кафтана и натянутом на налитой, красной, крепкой шее вороте рубахи.

The cabby was charming, with his white shirt collar sticking out from under his caftan and buttoned tightly on his full, strong, red neck.

Сани у этого извозчика были высокие, ловкие,

This cabby's sleigh was high, smart,

такие, на каких Лёвин уже после никогда не ездил,

the like of which Levin never drove in again,

и лошадь была хороша и старалась бежать, но не двигалась с места.

and the horse was fine and tried to run, but did not move from the spot.

Извозчик знал дом Щербацких

The cabby knew the Shcherbatskys' house

и, особенно почтительно к седоку округлив руки и сказав «прру», осадил у подъезда.

and, with particular deference to his fare, rounded his arms and shouted 'Whoa!' as he pulled up at the entrance.

Швейцар Щербацких, наверное, всё знал.

The Shcherbatskys' hall porter certainly knew everything.

Это видно было по улыбке его глаз и по тому, как он сказал:

That could be seen by the smile of his eyes and the way he said:

– Ну, давно не были, Константин Дмитриич!

'Well, you haven't been here for a long time, Konstantin Dmitrich!'

Не только он всё знал,

Not only did he know everything,

но он, очевидно, ликовал и делал усилия, чтобы скрыть свою радость.

but he was obviously exultant and was making efforts to hide his joy.

Взглянув в его старческие милые глаза,

Looking into his dear old eyes,

Лёвин понял даже что-то ещё новое в своём счастье.

Levin even understood something new in his happiness.

– Встали?

'Are they up?'

– Пожалуйте! А то оставьте здесь, – сказал он улыбаясь,

‘Come in, please! You might leave it here,’ he said, smiling,

когда Лёвин хотел вернуться взять шапку.

as Levin was about to go back for his hat.

Это что-нибудь значило.

That must have meant something.

– Кому доложить прикажете? – спросил лакей.

‘To whom shall I announce you?’ asked the footman.

Лакей был хотя и молодой и из новых лакеев, франт,

The footman, though young and of the new sort, a dandy, was

но очень добрый и хороший человек и тоже всё понимал..

a very kind and good man, and also understood everything.

– Княгине… Князю… Княжне… – сказал Лёвин.

‘The princess … The prince … The young princess .. .’ said Levin.

Первое лицо, которое он увидал, была mademoiselle Linon.

The first person he saw was Mlle Linon.

Она шла чрез залу, и букольки и лицо её сияли.

She passed through the room, her curls and face beaming.

Он только что заговорил с нею,

No sooner had he addressed her

как вдруг за дверью послышался шорох платья,

than the rustle of a dress was suddenly heard behind the door,

и mademoiselle Linon исчезла из глаз Лёвина,

and Mlle Linon vanished from Levin’s sight,

и радостный ужас близости своего счастья сообщился ему.

and the joyful terror of the nearness of his happiness communicated itself to him.

Mademoiselle Linon заторопилась и, оставив его, пошла к другой двери.

Mlle Linon hastened away and, leaving him, went to the other door.

Только что она вышла, быстрые-быстрые лёгкие шаги зазвучали по паркету,

As soon as she went out, there came the sound of quick, quick, light steps over the parquet,

и его счастье, его жизнь, он сам

and his happiness, his life, he himself

– лучшее его самого себя, то, чего он искал и желал так долго,

– better than his own self, that which he had sought and desired for so long

быстро-быстро близилось к нему.

– was quickly approaching him.

Она не шла, но какой-то невидимою силой неслась к нему.

She did not walk but by some invisible force rushed towards him.

Он видел только её ясные, правдивые глаза,

He saw only her clear, truthful eyes,

испуганные той же радостью любви, которая наполняла и его сердце.

frightened by the same joy of love that filled his heart.

Глаза эти светились ближе и ближе, ослепляя его своим светом любви.

Those eyes shone nearer and nearer, blinding him by their light of love.

Она остановилась подле самого его, касаясь его.

She stopped up close to him, touching him.

Руки её поднялись и опустились ему на плечи.

Her arms rose and came down on his shoulders.

Она сделала всё, что могла, 

She had done all she could

– она подбежала к нему и отдалась вся, робея и радуясь.

– she had run up to him and given all of herself, timidly and joyfully.

Он обнял её и прижал губы к её рту, искавшему его поцелуя.

He embraced her and pressed his lips to her mouth that sought his kiss.

Она тоже не спала всю ночь и всё утро ждала его.

She, too, had not slept all night and all morning had been waiting for him.

Мать и отец были бесспорно согласны и счастливы её счастьем.

Her mother and father had consented without question and were happy in her happiness.

Она ждала его.

She had been waiting for him.

Она первая хотела объявить ему своё и его счастье.

She had wanted to be the first to announce to him her happiness and his.

Она готовилась одна встретить его и радовалась этой мысли,

She had been preparing to meet him alone and rejoiced at the thought of it,

и робела, и стыдилась, и сама не знала, что она сделает.

and felt timid, and bashful, and did not know herself what she would do.

Она слышала его шаги и голос и ждала за дверью, пока уйдёт mademoiselle Linon.

She had heard his footsteps and voice and had waited behind the door till Mlle Linon left.

Mademoiselle Linon ушла.

Mlle Linon left.

Она, не думая, не спрашивая себя, как и что,

Without thinking, without asking herself how or what,

подошла к нему и сделала то, что она сделала.

she had gone up to him and done what she had done.

– Пойдёмте к мама́! – сказала она, взяв его за руку.

‘Let’s go to mama!’ she said, taking him by the hand.

Он долго не мог ничего сказать,

For a long time he could say nothing,

не столько потому, что он боялся словом испортить высоту своего чувства,

not so much because he was afraid to spoil the loftiness of his feeling with words,

сколько потому, что каждый раз, как он хотел сказать что-нибудь,

as because each time he wanted to say something

вместо слов, он чувствовал, что у него вырвутся слёзы счастья.

he felt that, instead of words, tears of happiness were about to burst out.

Он взял её руку и поцеловал.

He took her hand and kissed it.

– Неужели это правда? – сказал он, наконец, глухим голосом. 

‘Can this be true?’ he said finally in a muted voice.

– Я не могу верить, что ты любишь меня!

‘I can’t believe you love me!’

Она улыбнулась этому «ты» и той робости, с которою он взглянул на неё.

She smiled at these words and at the timidity with which he glanced at her.

– Да! – значительно, медленно проговорила она. 

‘Yes!’ she said meaningly and slowly.

– Я так счастлива!

‘I’m so happy!’

Она, не выпуская руки его, вошла в гостиную.

Without letting go of his hand, she went into the drawing room.

Княгиня, увидав их, задышала часто

The princess, seeing them, began breathing quickly

и тотчас же заплакала и тотчас же засмеялась

and immediately broke down in tears, then immediately burst out laughing

и таким энергическим шагом, какого не ждал Лёвин, подбежала к ним

and, running to them with energetic strides that Levin would never have expected of her,

и, обняв голову Лёвину, поцеловала его и обмочила его щёки слезами.

embraced his head, kissed him and wetted his cheeks with tears.

– Так всё кончено!

‘So it’s all settled!

Я рада. Люби её. Я рада… Кити!

I’m glad. Love her. I’m glad … Kitty!’

– Скоро устроились! – сказал старый князь, стараясь быть равнодушным;

‘That was quick work!’ said the old prince, trying to be indifferent;

но Лёвин заметил, что глаза его были влажны, когда он обратился к нему.

but Levin noticed that his eyes were moist when he addressed him.

– Я давно, всегда этого желал! – сказал он, взяв за руку Лёвина и притягивая его к себе. 

‘I’ve long, I’ve always wished for this!’ he said, taking Levin’s hand and drawing him to him.

– Я ещё тогда, когда эта ветреница вздумала…

‘Even then, when this flighty one took a notion…’

– Папа! – вскрикнула Кити и закрыла ему рот руками.

‘Papa!’ Kitty cried and covered his mouth with her hand.

– Ну, не буду! – сказал он. 

‘Well, all right!’ he said.

– Я очень, очень… ра…

‘I’m very, very … hap …

Ах! как я глуп…

Ah! how stupid I am…’

Он обнял Кити, поцеловал её лицо, руку, опять лицо и перекрестил её.

He embraced Kitty, kissed her face, her hand, her face again, and made the sign of the cross over her.

И Лёвина охватило новое чувство любви к этому прежде чуждому ему человеку, старому князю,

And Levin was overcome by a new feeling of love for this man previously a stranger to him, the old prince,

когда он смотрел, как Кити долго и нежно целовала его мясистую руку.

when he saw how long and tenderly Kitty kissed his fleshy hand.

XVI

XVI

Княгиня сидела в кресле молча и улыбалась;

The princess sat in an armchair, silent and smiling;

князь сел подле неё.

the prince sat beside her.

Кити стояла у кресла отца, всё не выпуская его руку.

Kitty stood by her father’s chair, still holding his hand.

Все молчали.

Everyone was silent.

Княгиня первая назвала всё словами

The princess was the first to put names to things

и перевела все мысли и чувства в вопросы жизни.

and translate all thoughts and feelings into questions of life.

И всем одинаково странно и больно даже это показалось в первую минуту.

And it seemed equally strange and even painful to them all in the first moment.

– Когда же? Надо благословить и объявить.

‘So, when? We must bless you and announce it.

А когда же свадьба?

And when will the wedding be?

Как ты думаешь, Александр?

What do you think, Alexandre?’

– Вот он, – сказал старый князь, указывая на Лёвина, 

‘He’s the one,’ said the old prince, pointing at Levin,

– он тут главное лицо.

‘he’s the chief person here.’

– Когда? – сказал Лёвин, краснея. 

‘When?’ said Levin, blushing.

– Завтра.

‘Tomorrow.

Если вы меня спрашиваете, то, по-моему, нынче благословить и завтра свадьба.

If you ask me, in my opinion, the blessing today and the wedding tomorrow.’

– Ну, полно, mon cher, глупости!

‘Come, come, mon cher, that’s foolishness!’

– Ну, через неделю.

‘Well, in a week, then.’

– Он точно сумасшедший.

‘He’s quite mad.’

– Нет, отчего же?

‘No, why?’

– Да помилуй! – радостно улыбаясь этой поспешности, сказала мать. 

‘Mercy!’ said the mother, smiling joyfully at his haste.

– А приданое?

‘And the trousseau?’

«Неужели будет приданое и всё это? – подумал Лёвин с ужасом. 

‘Will there really be a trousseau and all that?’ Levin thought with horror.

– А впрочем, разве может приданое, и благословение, и всё это

‘And yet, can the trousseau, and the blessing, and all that

– разве это может испортить моё счастье?

– can it spoil my happiness?

Ничто не может испортить!»

Nothing can spoil it!’

Он взглянул на Кити и заметил, что её нисколько, нисколько не оскорбила мысль о приданом.

He glanced at Kitty and noticed that she was not the least bit offended at the thought of a trousseau.

«Стало быть, это нужно», – подумал он.

‘So it’s necessary,’ he thought.

– Я ведь ничего не знаю,

‘I really don’t know anything,

я только сказал своё желание, – проговорил он, извиняясь.

I only said what I wish,’ he said, apologizing.

– Так мы рассудим.

‘Then we’ll decide.

Теперь можно благословить и объявить.

We can give the blessing and make the announcement now.

Это так.

That’s so.’

Княгиня подошла к мужу, поцеловала его и хотела идти;

The princess went up to her husband, kissed him and was about to leave;

но он удержал её, обнял

but he held her back, embraced her

и нежно, как молодой влюблённый, несколько раз, улыбаясь, поцеловал её.

and tenderly, like a young lover, smiling, kissed her several times.

Старики, очевидно, спутались на минутку

The old folk evidently got confused for a moment

и не знали хорошенько, они ли опять влюблены, или только дочь их.

and could not quite tell whether it was they who were in love again, or only their daughter.

Когда князь с княгиней вышли,

When the prince and princess left,

Лёвин подошёл к своей невесте и взял её за руку.

Levin went up to his fiancée and took her hand.

Он теперь овладел собой и мог говорить,

He had now gained control of himself and could speak,

и ему многое нужно было сказать ей.

and there was much that he needed to tell her.

Но он сказал совсем не то, что нужно было.

But he said not at all what he meant to.

– Как я знал, что это так будет!

‘How I knew it would be so!

Я никогда не надеялся;

I never hoped,

но в душе я был уверен всегда, – сказал он. 

but in my soul I was always sure,’ he said.

– Я верю, что это было предназначено.

‘I believe it was predestined.’

– А я? – сказала она. 

‘And I.’ she said.

– Даже тогда… 

‘Even when . . .’

– Она остановилась и опять продолжала,

she stopped and then went on,

решительно глядя на него своими правдивыми глазами, 

looking at him resolutely with her truthful eyes,

– даже тогда, когда я оттолкнула от себя своё счастье.

‘even when I pushed my happiness away from me.

Я любила всегда вас одного, но я была увлечена.

I always loved you alone, but I was infatuated.

Я должна сказать…

I must tell. ..

Вы можете забыть это?

Can you forget it?’

– Может быть, это к лучшему.

‘Maybe it was for the better.

Вы мне должны простить многое.

You must forgive me many things.

Я должен сказать вам…

I must tell you .. .’

Это было одно из того, что он решил сказать ей.

This was one of the things he had resolved to tell her.

Он решился сказать ей с первых же дней две вещи

He had resolved to tell her two things in the very first days

– то, что он не так чист, как она,

– one, that he was not as pure as she was,

и другое – что он неверующий.

and the other, that he was an unbeliever.

Это было мучительно,

It was painful,

но он считал, что должен сказать и то и другое.

but he considered that he ought to tell her both the one and the other.

– Нет, не теперь, после! – сказал он.

‘No, not now, later!’ he said.

– Хорошо, после, но непременно скажите.

‘Very well, later, but you absolutely must tell me.

Я не боюсь ничего.

I’m not afraid of anything.

Мне нужно всё знать.

I must know everything.

Теперь кончено.

It’s settled now.’

Он досказал:

He finished the phrase:

– Кончено то, что вы возьмёте меня, какой бы я ни был,

‘Settled that you’ll take me however I used to be,

не откажетесь от меня? Да?

that you won’t renounce me? Yes?’

– Да, да.

‘Yes, yes.’

Разговор их был прерван mademoiselle Linon,

Their conversation was interrupted by Mlle Linon,

которая, хотя и притворно, но нежно улыбаясь, пришла поздравлять свою любимую воспитанницу.

who, smiling falsely but tenderly, came to congratulate her favourite charge.

Ещё она не вышла, как с поздравлениями пришли слуги.

Before she left, the servants came with their congratulations.

Потом приехали родные,

Then relatives arrived,

и начался тот блаженный сумбур, из которого Лёвин уже не выходил до другого дня своей свадьбы.

and that blissful tumult began from which Levin did not escape till the day after his wedding.

Лёвину было постоянно неловко, скучно,

Levin felt constantly awkward, bored,

но напряжение счастья шло, всё увеличиваясь.

but the tension of happiness went on, ever increasing.

Он постоянно чувствовал, что от него требуется многое, чего он не знает,

He kept feeling that much that he did not know was demanded of him,

и он делал всё, что ему говорили,

and he did everything he was told

и всё это доставляло ему счастье.

and it all made him happy.

Он думал, что его сватовство не будет иметь ничего похожего на другие,

He thought that his engagement would have nothing in common with others,

что обычные условия сватовства испортят его особенное счастье;

that the ordinary conditions of engagement would spoil his particular happiness;

но кончилось тем, что он делал то же, что другие,

but it ended with him doing the same things as others,

и счастье его от этого только увеличивалось

and his happiness was only increased by it

и делалось более и более особенным,

and became more and more special,

не имевшим и не имеющим ничего подобного.

the like of which had never been known and never would be.

– Теперь мы поедим конфет, – говорила m-lle Linon, 

‘Now we’ll have some sweets,’ Mlle Linon would say,

– и Лёвин ехал покупать конфеты..

and Levin would go to buy sweets.

Ну, очень рад – сказал Свияжский. 

‘Well, I’m very glad,’ said Sviyazhsky.

– Я вам советую букеты брать у Фомина.

‘I advise you to buy flowers at Fomin’s.’

– А надо? – И он ехал к Фомину.

‘Must I?’ And he went to Fomin’s.

Брат говорил ему, что надо занять денег,

His brother told him that he would have to borrow money,

потому что будет много расходов, подарки…

because there would be many expenses, presents …

– А надо подарки? – И он скакал к Фульде.

‘Must there be presents?’ And he galloped off to Fulde’s.[15]

И у кондитера, и у Фомина, и у Фульда он видел, что его ждали,

At the confectioner’s, at Fomin’s and at Fulde’s he saw that they expected him,

что ему рады и торжествуют его счастье так же, как и все, с кем он имел дело в эти дни.

were glad to see him, and celebrated his happiness just as did everyone he had to deal with during those days.

Необыкновенно было то, что его все не только любили,

The extraordinary thing was not only that everyone loved him,

но и все прежде несимпатичные, холодные, равнодушные люди,

but that all formerly unsympathetic, cold, indifferent people

восхищаясь им, покорялись ему во всём,

admired him and obeyed him in all things,

нежно и деликатно обходились с его чувством и разделяли его убеждение,

treated his feeling with tenderness and delicacy, and shared his conviction

что он был счастливейшим в мире человеком,

that he was the happiest man in the world

потому что невеста его была верх совершенства.

because his fiancée was the height of perfection.

То же самое чувствовала м Кити.

And Kitty felt the same.

Когда графиня Нордстон позволила себе намекнуть о том, что она желала чего-то лучшего,

When Countess Nordston allowed herself to hint that she had wished for something better,

то Кити так разгорячилась и так убедительно доказала,

Kitty flew into such a passion and proved so persuasively

что лучше Лёвина ничего не может быть на свете,

that nothing in the world could be better than Levin,

что графиня Нордстон должна была признать

that Countess Nordston had to admit it

это и в присутствии Кити без улыбки восхищения уже не встречала Лёвина.

and never afterwards met Levin in Kitty’s presence without a smile of admiration.

Объяснение, обещанное им, было одно тяжёлое событие того времени.

The explanation he had promised was the one painful event during that time.

Он посоветовался со старым князем

He discussed it with the old prince

и, получив его разрешение, передал Кити свой дневник,

and, having obtained his permission, gave Kitty his diary,

в котором было написано то, что мучало его.

in which he had written down what tormented him.

Он и писал этот дневник тогда в виду будущей невесты.

He had written this diary with his future fiancée in mind.

Его мучали две вещи:

Two things tormented him:

– его неневинность и неверие.

his impurity and his unbelief.

Признанне в неверии прошло незамеченным.

His confession of unbelief went unnoticed.

Она была религиозна, никогда не сомневалась в истинах религии,

She was religious, had never doubted the truths of religion,

но его внешнее неверие даже нисколько не затронуло её.

but his external unbelief did not affect her in the least.

Она знала любовью всю его душу,

She knew his whole soul through love,

и в душе его она видела то, чего она хотела,

and in his soul she saw what she wanted,

а что такое состояние души называется быть неверующим, это ей было всё равно.

and if such a state of soul was called unbelief, it made no difference to her.

Другое же признание заставило её горько плакать.

But the other confession made her weep bitterly.

Лёвин не без внутренней борьбы передал ей свой дневник.

It was not without inner struggle that Levin gave her his diary.

Он знал, что между им и ею не может и не должно быть тайн,

He knew that there could not and should not be any secrets between them,

и потому он решил, что так должно;

and therefore he decided that it had to be so:

но он не дал себе отчёта о том, как это может подействовать,

but he did not realize how it might affect her,

он не перенёсся в неё.

he did not put himself in her place.

Только когда в этот вечер он приехал к ним пред театром,

Only when he came to them that evening before the theatre,

вошёл в её комнату и увидал заплаканное, несчастное от непоправимого, им произведённого горя, жалкое и милое лицо,

went to her room and saw her tear-stained, pathetic and dear face, miserable from the irremediable grief he had caused her,

он понял ту пучину, которая отделяла его позорное прошедшее от её голубиной чистоты,

did he understand the abyss that separated his shameful past from her dove-like purity

и ужаснулся тому, что он сделал.

and feel horrified at what he had done.

– Возьмите, возьмите эти ужасные книги! – сказала она,

‘Take them, take these terrible books!’ she said,

отталкивая лежавшие пред ней на столе тетради. 

pushing away the notebooks that lay before her on the table.

– Зачем вы дали их мне!..

‘Why did you give them to me! …

Нет, всё-таки лучше, – прибавила она, сжалившись над его отчаянным лицом. 

No, all the same it’s better,’ she added, taking pity on his desperate face.

– Но это ужасно, ужасно!

‘But it’s terrible, terrible!’

Он опустил голову и молчал.

He bowed his head and was silent.

Он ничего не мог сказать.

There was nothing he could say.

– Вы не простите меня, – прошептал он.

‘You won’t forgive me,’ he whispered.

– Нет, я простила, но это ужасно!

‘No, I’ve forgiven you, but it’s terrible!’

Однако счастье его было так велико,

However, his happiness was so great

что это признание не нарушило его, а придало ему только новый оттенок.

that this confession did not destroy it, but only added a new shade to it.

Она простила его;

She forgave him;

но с тех пор он ещё более считал себя недостойным её,

but after that he considered himself still more unworthy of her,

ещё ниже нравственно склонялся пред нею

bowed still lower before her morally,

и ещё выше ценил своё незаслуженное счастье.

and valued still more highly his undeserved happiness.

XVII

XVII

Невольно перебирая в своём воспоминании впечатление разговоров,

Involuntarily going over in his memory the impressions of the conversations

ведённых во время и после обеда,

during and after dinner,

Алексей Александрович возвращался в свой одинокий нумер.

Alexei Alexandrovich went back to his lonely hotel room.

Слова Дарьи Александровны о прощении произвели в нём только досаду.

Darya Alexandrovna’s words about forgiveness produced nothing in him but vexation.

Приложение или неприложение христианского правила к своему случаю был вопрос слишком трудный,

The applicability or non-applicability of the Christian rule to his own case was too difficult a question,

о котором нельзя было говорить слегка,

one about which it was impossible to speak lightly,

и вопрос этот был уже давно решён Алексеем Александровичем отрицательно.

and this question Alexei Alexandrovich had long ago decided in the negative.

Из всего сказанного наиболее запали в его воображение слова глупого, доброго Туровцына:

Of all that had been said, the words that had sunk deepest into his imagination were those of the stupid, kindly Turovtsyn:

молодецки поступил; вызвал на дуэль и убил.

‘Acted like a real man; challenged him to a duel and killed him’.

Все, очевидно, сочувствовали этому,

They all obviously sympathized with that,

хотя из учтивости и не высказали этого.

though out of politeness they did not say so.

«Впрочем, это дело кончено, нечего думать об этом», – сказал себе Алексей Александрович.

‘Anyhow, the matter’s settled, there’s no point in thinking about it,’ Alexei Alexandrovich said to himself.

И, думая только о предстоящем отъезде и деле ревизии,

And, thinking only of his impending departure and the inspection business,

он вошёл в свой нумер и спросил у провожавшего швейцара, где его лакей;

he went into his room and asked the porter who had accompanied him where his valet was;

швейцар сказал, что лакей только что вышел.

the porter said that the valet had just left.

Алексей Александрович велел себе подать чаю, сел к столу

Alexei Alexandrovich asked to have tea served, sat down at the table

и, взяв Фрума, стал соображать маршрут путешествия.

and, taking up Froom,[16] began working out the itinerary of his trip.

– Две телеграммы, – сказал вернувшийся лакей, входя в комнату. 

‘Two telegrams,’ said the valet, coming back into the room.

– Извините, ваше превосходительство, я только что вышел.

‘Excuse me, your excellency, I just stepped out.’

Алексей Александрович взял телеграммы и распечатал.

Alexei Alexandrovich took the telegrams and opened them.

Первая телеграмма было известие о назначении Стрёмова на то самое место, которого желал Каренин.

The first was the news of Stremov’s appointment to the very post Karenin had desired.

Алексей Александрович бросил депешу и, покраснев, встал и стал холить по комнате.

Alexei Alexandrovich threw down the dispatch and, turning red, got up and began to pace the room.

«Quos vult perdere dementat», – сказал он,

‘Quos vult perdere dementat,’*[Those whom [God] would destroy he first makes mad] he said,

разумея под quos те лица, которые содействовали этому назначению.

meaning by quos those persons who had furthered this appointment.

Ему не то было досадно, что не он получил это место,

He was not vexed so much by the fact that it was not he who had obtained the post,

что его, очевидно, обошли;

that he had obviously been passed over;

но ему непонятно, удивительно было,

what he found incomprehensible and astonishing was

как они не видали, что болтун, фразёр Стрёмов менее всякого другого способен к этому.

how they could not see that the babbler, the phrase-monger Stremov was less fit for the job than anyone else.

Как они не видали, что они губили себя, свой prestige этим назначением!

How could they not see that they were ruining themselves and their prestige by this appointment! 

«Что-нибудь ещё в этом роде», – сказал он себе жёлчно, открывая вторую депешу.

‘Something else of the same sort,’ he said biliously to himself, opening the second dispatch.

Телеграмма была от жены.

The telegram was from his wife.

Подпись её синим карандашом, «Анна», первая бросилась ему в глаза.

Her signature in blue pencil – ‘Anna’ – was the first thing that struck his eyes.

«Умираю, прошу, умоляю приехать.

‘Am dying, beg, implore you come.

Умру с прощением спокойнее», – прочёл он.

Will die more peacefully with forgiveness,’ he read.

Он презрительно улыбнулся и бросил телеграмму.

He smiled contemptuously and threw down the telegram.

Что это был обман и хитрость, в этом, как ему казалось в первую минуту, не могло быть никакого сомнения.

There could be no doubt, it seemed to him in that first moment, that this was a trick and a deception.

«Нет обмана, пред которым она бы остановилась.

‘She wouldn’t stop at any deception.

Она должна родить.

She’s due to give birth.

Может быть, болезнь родов.

Maybe the illness is childbirth.

Но какая же их цель?

But what is their goal?

Узаконить ребёнка, компрометировать меня и помешать разводу, – думал он. 

To legitimize the child, to compromise me and prevent the divorce,’ he thought.

– Но что-то там сказано: – умираю…»

‘But there’s something it says there – "Am dying .. ."‘

Он перечёл телеграмму;

He reread the telegram;

и вдруг прямой смысл того, что было сказано в ней, поразил его.

and suddenly the direct meaning of what it said struck him.

«А если это правда? – сказал он себе. 

‘And what if it’s true?’ he said to himself.

– Если правда, что в минуту страданий и близости смерти она искренно раскаивается,

‘If it’s true that in the moment of suffering and near death she sincerely repents

и я, приняв это за обман, откажусь приехать?

and I, taking it for deception, refuse to come?

Это будет не только жестоко, и все осудят меня,

It would not only be cruel – and everybody would condemn me

но это будет глупо с моей стороны».

– but it would be stupid on my part.’

– Пётр, останови карету.

‘Pyotr, cancel the coach.

Я еду в Петербург, – сказал он лакею.

I’m going to Petersburg,’ he said to the valet.

Алексей Александрович решил, что поедет в Петербург и увидит жену.

Alexei Alexandrovich decided that he would go to Petersburg and see his wife.

Если её болезнь есть обман, то он промолчит и уедет.

If her illness was a deception, he would say nothing and go away.

Если она действительно больна, при смерти и желает его видеть пред смертью,

If she was really ill and dying, and wished to see him before she died,

то он простит её, если застанет в живых,

he would forgive her if he found her alive,

и отдаст последний долг, если приедет слишком поздно.

and fulfil his final duty if he came too late.

Всю дорогу он не думал больше о том, что ему делать.

For the whole way he gave no more thought to what he was to do.

С чувством усталости и нечистоты, производимым ночью в вагоне,

With the feeling of fatigue and uncleanness that comes from a night on the train,

в раннем тумане Петербурга Алексей Александрович ехал по пустынному Невскому

in the early mist of Petersburg Alexei Alexandrovich drove down the deserted Nevsky

и глядел пред собою, не думая о том, что ожидало его.

and stared straight ahead, not thinking of what awaited him.

Он не мог думать об этом,

He could not think of it

потому что, представляя себе то, что будет,

because, when he imagined what was to be,

он не мог отогнать предположения о том,

he could not rid himself of the thought

что смерть её развяжет сразу всю трудность его положения.

that death would resolve at a stroke all the difficulty of his situation.

Хлебники, лавки запертые,

Bakers, locked-up shops,

ночные извозчики, дворники, метущие тротуары,

night cabs, caretakers sweeping the pavements,

мелькали в его глазах,

flashed past his eyes,

и он наблюдал всё это,

and he observed it all,

стараясь заглушить в себе мысль о том, что ожидает его

trying to stifle within himself the thought of what awaited him

и чего он не смеет желать и всё-таки желает.

and what he dared not wish but wished all the same.

Он подъехал к крыльцу.

He drove up to the porch.

Извозчик и карета со спящим кучером стояли у подъезда.

A cab and a coach with a sleeping coachman stood at the entrance.

Входя в сени,

As he went into the front hall,

Алексей Александрович как бы достал из дальнего угла своего мозга решение и справился с ним.

Alexei Alexandrovich drew a resolution, as it were, from a far corner of his brain and consulted it.

Там значилось:

It read:

– «Если обман, то презрение спокойное, и уехать.

‘If it is a deception, then calm contempt, and depart.

Если правда, то соблюсти приличия».

If true, observe propriety.’

Швейцар отворил дверь ещё прежде, чем Алексей Александрович позвонил.

The hall porter opened the door even before Alexei Alexandrovich rang.

Швейцар Петров, иначе Капитоныч,

The porter Petrov, also called Kapitonych,

имел странный вид в старом сюртуке, без галстука и в туфлях.

looked strange in an old frock coat, with no tie and in slippers.

– Что барыня?

‘How is the mistress?’

– Вчера разрешились благополучно.

‘Safely delivered yesterday.’

Алексей Александрович остановился и побледнел.

Alexei Alexandrovich stopped and went pale.

Он ясно понял теперь, с какой силой он желал её смерти.

He now realized clearly how strongly he had desired her death.

– А здоровье?

‘And her health?’

Корней в утреннем фартуке сбежал с лестницы.

Kornei, in a morning apron, came running down the stairs.

– Очень плохи, – ответил он. 

‘Very bad,’ he answered.

– Вчера был докторский съезд, и теперь доктор здесь.

‘Yesterday there was a doctors’ consultation, and the doctor is here now.’

– Возьми вещи, – сказал Алексей Александрович,

‘Take my things,’ said Alexei Alexandrovich

и, испытывая некоторое облегчение от известия, что есть всё-таки надежда смерти,

and, feeling slightly relieved at the news that there was after all some hope of death,

он вошёл в переднюю.

he went into the front hall.

На вешалке было военное пальто.

There was a military coat on the rack.

Алексей Александрович заметил это и спросил:

Alexei Alexandrovich noticed it and asked:

– Кто здесь?

‘Who is here?’

– Доктор, акушерка и граф Вронский.

‘The doctor, the midwife and Count Vronsky.’

Алексей Александрович прошёл во внутренние комнаты.

Alexei Alexandrovich walked into the inner rooms.

В гостиной никого не было;

There was no one in the drawing room;

из её кабинета на звук его шагов вышла акушерка в чепце с лиловыми лентами.

at the sound of his footsteps the midwife came out of the boudoir in a cap with violet ribbons.

Она подошла к Алексею Александровичу

She went up to Alexei Alexandrovich

и с фамильярностью близости смерти, взяв его за руку, повела в спальню.

and with the familiarity that comes from the nearness of death took him by the arm and led him to the bedroom.

– Слава богу, что вы приехали!

‘Thank God you’ve come!

Только об вас и об вас, – сказала она.

She talks only of you,’ she said.

– Дайте же льду скорее! – сказал из спальни повелительный голос доктора.

‘Quickly fetch some ice!’ the doctor’s peremptory voice said from the bedroom.

Алексей Александрович прошёл в её кабинет.

Alexei Alexandrovich went into her boudoir.

У её стола боком к спинке на низком стуле сидел Вронский

At her desk, his side to the back of the low chair, sat Vronsky,

и, закрыв лицо руками, плакал.

his face buried in his hands, weeping.

Он вскочил на голос доктора,

At the sound of the doctor’s voice he jumped up,

отнял руки от лица и увидал Алексея Александровича.

took his hands away from his face, and saw Alexei Alexandrovich.

Увидав мужа, он так смутился, что опять сел,

Seeing the husband, he was so embarrassed that he sat down again,

втягивая голову в плечи, как бы желая исчезнуть куда-нибудь;

drawing his head down between his shoulders as if he wished to disappear somewhere;

но он сделал усилие над собой, поднялся и сказал:

but he made an effort, stood up and said:

– Она умирает.

‘She’s dying.

Доктора сказали, что нет надежды.

The doctors say there’s no hope.

Я весь в вашей власти, но позвольте мне быть тут…

I am entirely at your mercy, but allow me to be here …

впрочем, я в вашей воле, я при…

however, I shall do as you please, I…’

Алексей Александрович, увидав слёзы Вронского,

Alexei Alexandrovich, seeing Vronsky’s tears,

почувствовал прилив того душевного расстройства,

felt a surge of that inner disturbance

которое производил в нём вид страданий других людей,

that the sight of other people’s suffering produced in him,

и, отворачивая лицо, он, не дослушав его слов, поспешно пошёл к двери.

and, averting his face, without waiting for him to finish, he hastily went to the door.

Из спальни слышался голос Анны, говорившей что-то.

From the bedroom came Anna’s voice saying something.

Голос её был весёлый, оживлённый, с чрезвычайно определёнными интонациями.

Her voice was gay, animated, with extremely distinct intonations.

Алексей Александрович вошёл в спальню и подошёл к кровати.

Alexei Alexandrovich went into the bedroom and approached the bed.

Она лежала, повернувшись лицом к нему.

She lay with her face turned towards him.

Щёки рдели румянцем, глаза блестели,

Her cheeks were flushed red, her eyes shone,

маленькие белые руки, высовываясь из манжет кофты,

her small white hands, sticking out of the cuffs of her jacket,

играли, перевивая его, углом одеяла.

toyed with the corner of the blanket, twisting it.

Казалось, она была не только здорова и свежа, но в наилучшем расположении духа.

She seemed not only healthy and fresh but also in the best of spirits.

Она говорила скоро, звучно и с необыкновенно правильными и прочувствованными интонациями.

She spoke quickly, sonorously, and with unusually regular and deep-felt intonations:

– Потому что Алексей, я говорю про Алексея Александровича

‘Because Alexei – I am speaking of Alexei Alexandrovich

(какая странная, ужасная судьба, что оба Алексеи, не правда ли?),

(such a strange, terrible fate, that they’re both Alexei, isn’t it?)

Алексей не отказал бы мне.

– Alexei wouldn’t refuse me.

Я бы забыла, он бы простил…

I would have forgotten, he would have forgiven …

Да что ж он не едет?

But why doesn’t he come?

Он добр, он сам не знает, как он добр.

He’s kind, he himself doesn’t know how kind he is.

Ах, боже мой, какая тоска!

Ah! My God, what anguish!

Дайте мне поскорее, поскорее воды!

Give me water, quickly!

Ах, это ей, девочке моей, будет вредно!

Ah, it will be bad for her, for my little girl!

Ну, хорошо, ну дайте ей кормилицу.

Well, all right, let her have a wet nurse!

Ну, я согласна, это даже лучше.

I agree, it’s even better.

Он приедет, ему больно будет видеть её.

He’ll come, it will be painful for him to see her.

Отдайте её.

Take her away.’

– Анна Аркадьевна, он приехал.

‘Anna Arkadyevna, he has come.

Вот он! – говорила акушерка,

Here he is!’ said the midwife,

стараясь обратить на Алексея Александровича её внимание.

trying to draw her attention to Alexei Alexandrovich.

– Ах, какой вздор! – продолжала Анна, не видя мужа. 

‘Ah, what nonsense!’ Anna went on, not seeing her husband.

– Да дайте мне её, девочку, дайте!

‘But give her to me, give me my little girl!

Он ещё не приехал.

He hasn’t come yet.

Вы оттого говорите, что не простит, что вы не знаете его.

You say he won’t forgive, because you don’t know him.

Никто не знал.

No one ever knew him.

Одна я, и то мне тяжело стало.

Only I did, and even for me it was hard.

Его глаза, надо знать, у Серёжи точно такие же,

His eyes, you should know, Seryozha has the same eyes,

и я их видеть не могу от этого.

that’s why I can’t look at them.

Дали ли Серёже обедать?

Did Seryozha have his dinner?

Ведь я знаю, все забудут.

I know everybody will forget.

Он бы не забыл.

He wouldn’t have forgotten.

Надо Серёжу перевести в угольную и Mariette попросить с ним лечь.

You must move Seryozha to the corner room and ask Mariette to sleep with him.’

Вдруг она сжалась, затихла

Suddenly she shrank, fell silent

и с испугом, как будто ожидая удара, как будто защищаясь, подняла руки к лицу.

and fearfully, as if expecting to be struck, as if shielding herself, raised her hands to her face.

Она увидала мужа.

She had seen her husband.

– Нету нет, – заговорила она, 

‘No, no,’ she began,

– я не боюсь его, я боюсь смерти.

‘I’m not afraid of him, I’m afraid of death.

Алексей, подойди сюда.

Alexei, come here.

Я тороплюсь оттого, что мне некогда, мне осталось жить немного,

I’m hurrying because I have no time, I haven’t long to live,

сейчас начнётся жар, и я ничего уж не пойму.

I’ll be feverish soon and won’t understand anything.

Теперь я понимаю, и всё понимаю, я всё вижу.

Now I do understand, I understand everything, I see everything.’

Сморщенное лицо Алексея Александровича приняло страдальческое выражение;

Alexei Alexandrovich’s pinched faced acquired a suffering expression.

он взял её за руку и хотел что-то сказать, но никак не мог выговорить;

He took her hand and wanted to say something, but was quite unable to speak;

нижняя губа его дрожала,

his lower lip trembled,

но он всё ещё боролся с своим волнением и только изредка взглядывал на неё.

but he kept struggling with his agitation and only occasionally glanced at her.

И каждый раз, как он взглядывал, он видел глаза её,

And each time he glanced at her, he saw her eyes,

которые смотрели на него с такою умилённою и восторженною нежностью,

which looked at him with such moved and rapturous tenderness

какой он никогда не видал в них.

as he had never seen in them before.

– Подожди, ты не знаешь…

‘Wait, you don’t know …

Постойте, постойте… – она остановилась, как бы собираясь с мыслями. 

Wait, wait, all of you …’ She stopped, as if trying to collect her thoughts.

– Да, начинала она. 

‘Yes,’ she began.

– Да, да, да.

‘Yes, yes, yes.

Вот что я хотела сказать.

This is what I wanted to say.

Не удивляйся на меня.

Don’t be surprised at me.

Я всё та же…

I’m the same …

Но во мне есть другая, я её боюсь

But there is another woman in me, I’m afraid of her

– она полюбила того, и я хотела возненавидеть тебя

– she fell in love with that man, and I wanted to hate you

и не могла забыть про ту, которая была прежде.

and couldn’t forget the other one who was there before.

Та не я.

The one who is not me.

Теперь я настоящая, я вся.

Now I’m real, I’m whole.

Я теперь умираю, я знаю, что умру, спроси у него.

I’m dying now, I know I’ll die, ask him.

Я и теперь чувствую, вот они, пуды на руках, на ногах, на пальцах.

I feel weights now – here they are – on my hands, my feet, my fingers.

Пальцы вот какие – огромные!

My fingers are like this – enormous!

Но это всё скоро кончится…

But it will all end soon …

Одно мне нужно:

There’s one thing I need:

– ты прости меня, прости совсем!

forgive me, forgive me completely!

Я ужасна, но мне няня говорила:

I’m terrible, but my nanny told me:

– святая мученица – как её звали? 

that holy martyr – what was her name?

– она хуже была.

– she was worse.[17]

И я поеду в Рим, там пустыня, и тогда я никому не буду мешать,

I’ll go to Rome, too, there are deserts there, and then I won’t bother anybody,

только Серёжу возьму и девочку…

I’ll take only Seryozha and my little girl …

Нет, ты не можешь простить!

No, you can’t forgive me!

Я знаю, этого нельзя простить!

I know this can’t be forgiven!

Нет, нет, уйди, ты слишком хорош! 

No, no, go away, you’re too good!’

– Она держала одною горячею рукой его руку, другою отталкивала его.

With one hot hand she held his hand, and with the other she pushed him away.

Душевное расстройство Алексея Александровича всё усиливалось

Alexei Alexandrovich’s inner disturbance kept growing

и дошло теперь до такой степени, что он уже перестал бороться с ним;

and now reached such a degree that he ceased to struggle with it;

он вдруг почувствовал, что то, что он считал душевным расстройством,

he suddenly felt that what he had considered an inner disturbance

было, напротив, блаженное состояние души,

was, on the contrary, a blissful state of soul,

давшее ему вдруг новое, никогда не испытанное им счастье.

which suddenly gave him a new, previously unknown happiness.

Он не думал, что тот христианский закон, которому он всю жизнь свою хотел следовать,

He was not thinking that the Christian law which he had wanted to follow all his life

предписывал ему прощать и любить своих врагов;

prescribed that he forgive and love his enemies;

но радостное чувство любви и прощения к врагам наполняло его душу.

but the joyful feeling of love and forgiveness of his enemies filled his soul.

Он стоял на коленах и, положив голову на сгиб её руки,

He knelt down and, placing his head on the crook of her arm,

которая жгла его огнём через кофту,

which burned him like fire through her jacket,

рыдал, как ребёнок.

sobbed like a child.

Она обняла его плешивеющую голову,

She embraced his balding head,

подвинулась к нему и с вызывающею гордостью подняла кверху глаза.

moved closer to him, and raised her eyes with defiant pride.

– Вот он, я знала!

‘Here he is, I knew it!

Теперь прощайте все, прощайте!..

Now good-bye all, good-bye!…

Опять они пришли, отчего они не выходят?..

Again they’ve come, why don’t they go away?…

Да снимите же с меня эти шубы!

And do take these fur coats off me!’

Доктор отнял её руки,

The doctor took her arms away,

осторожно положил её на подушку и накрыл с плечами.

carefully laid her back on the pillow and covered her shoulders.

Она покорно легла навзничь и смотрела пред собой сияющим взглядом.

She lay back obediently and gazed straight ahead of her with radiant eyes.

– Помни одно, что мне нужно было одно прощение,

‘Remember one thing, that all I need is forgiveness,

и ничего больше я не хочу…

and I want nothing more, nothing …

Отчего ж он не придёт? – заговорила она, обращаясь в дверь к Вронскому. 

Why doesn’t he come?’ she said, addressing Vronsky through the door.

– Подойди, подойди! Подай ему руку.

‘Come here, come! Give him your hand.’

Вронский подошёл к краю кровати и, увидав её, опять закрыл лицо руками.

Vronsky came to the side of the bed and, seeing her, again covered his face with his hands.

– Открой лицо, смотри на него.

‘Uncover your face, look at him.

Он святой, – сказала она. 

He’s a saint,’ she said.

– Да открой, открой лицо! – сердито заговорила она. 

‘No, uncover it, uncover your face!’ she said crossly.

– Алексей Александрович, открой ему лицо!

‘Alexei Alexandrovich, uncover his face!

Я хочу его видеть.

I want to see him.’

Алексей Александрович взял руки Вронского и отвёл их от лица,

Alexei Alexandrovich took Vronsky’s hands and drew them away from his face,

ужасного по выражению страдания и стыда, которые были на нём.

terrible in the expression of suffering and shame that was on it.

– Подай ему руку.

‘Give him your hand.

Прости его.

Forgive him.’

Алексей Александрович подал ему руку,

Alexei Alexandrovich gave him his hand,

не удерживая слёз, которые лились из его глаз.

not holding back the tears that poured from his eyes.

– Слава богу, слава богу, – заговорила она, 

‘Thank God, thank God,’ she said,

– теперь всё готово.

‘now everything is ready.

Только немножко вытянуть ноги.

Just let me stretch my legs a little.

Вот так, вот прекрасно.

There, that’s wonderful.

Как эти цветы сделаны без вкуса, совсем не похоже на фиалку, 

How tastelessly these flowers are done, quite unlike violets,’

– говорила она, указывая на обои. 

she said, pointing to the wallpaper.

– Боже мой, боже мой!

‘My God, my God!

Когда это кончится?

When will it end?

Дайте мне морфину.

Give me morphine.

Доктор! дайте же морфину.

Doctor, give me morphine!

Боже мой, боже мой!

Oh, my God, my God!’

И она заметалась на постели.

And she began thrashing about in her bed.

Доктор и доктора говорили, что это была родильная горячка,

The doctor and his colleagues said it was puerperal fever,

в которой из ста было 99, что кончится смертью.

which in ninety-nine cases out of a hundred ends in death.

Весь день был жар, бред и беспамятство.

All day there was fever, delirium and unconsciousness.

К полночи больная лежала без чувств и почти без пульса.

By midnight the sick woman lay without feeling and almost without pulse.

Ждали конца каждую минуту.

The end was expected at any moment.

Вронский уехал домой, но утром он приехал узнать,

Vronsky went home, but came in the morning to inquire,

и Алексей Александрович, встретив его в передней, сказал:

and Alexei Alexandrovich, meeting him in the front hall, said:

– Оставайтесь, может быть, она спросит вас, 

‘Stay, she may ask for you,’

– и сам провёл его в кабинет жены.

and himself led him to his wife’s boudoir.

К утру опять началось волнение, живость, быстрота мысли и речи,

Towards morning the excitement, liveliness, quickness of thought and speech began again,

и опять кончилось беспамятством.

and again ended in unconsciousness.

На третий день было то же,

On the third day it was the same,

и доктора сказали, что есть надежда.

and the doctors said there was hope.

В этот день Алексей Александрович вышел в кабинет, где сидел Вронский,

That day Alexei Alexandrovich came to the boudoir where Vronsky was sitting

и, заперев дверь, сел против него.

and, closing the door, sat down facing him.

– Алексей Александрович, – сказал Вронский, чувствуя, что приближается объяснение, 

‘Alexei Alexandrovich,’ said Vronsky, feeling that a talk was imminent,

– я не могу говорить, не могу понимать.

‘I am unable to speak, unable to understand.

Пощадите меня!

Spare me!

Как вам ни тяжело, поверьте, что мне ещё ужаснее.

However painful it is for you, believe me, it is still more terrible for me.’

Он хотел встать.

He was about to get up.

Но Алексей Александрович взял его руку и сказал:

But Alexei Alexandrovich took his hand and said:

– Я прошу вас выслушать меня, это необходимо.

‘I beg you to hear me out, it’s necessary.

Я должен вам объяснить свои чувства,

I must explain my feelings to you,

те, которые руководили мной и будут руководить,

those that have guided me and those that will guide me,

чтобы вы не заблуждались относительно меня.

so that you will not be mistaken regarding me.

Вы знаете, что я решился на развод и даже начал это дело.

You know that I had decided on a divorce and had even started proceedings.

Не скрою от вас, что, начиная дело, я был в нерешительности, я мучался;

I won’t conceal from you that, when I started proceedings, I was undecided, I suffered;

признаюсь вам, что желание мстить вам и ей преследовало меня.

I confess that I was driven by a desire for revenge on you and on her.

Когда я получил телеграмму, я поехал сюда с теми же чувствами,

When I received her telegram, I came here with the same feelings

скажу больше: – я желал её смерти.

– I will say more: I wished for her death.

Но… – он помолчал в раздумье, открыть ли, или не открыть ему своё чувство. 

But…’ he paused, pondering whether to reveal his feelings to him or not.

– Но я увидел её и простил.

‘But I saw her and I forgave.

И счастье прощения открыло мне мою обязанность.

And the happiness of forgiveness revealed my duty to me.

Я простил совершенно.

I forgave her completely.

Я хочу подставить другую щёку,

I want to turn the other cheek,

я хочу отдать рубаху, когда у меня берут кафтан,

I want to give my shirt when my caftan is taken,

и молю бога только о том, чтоб он не отнял у меня счастье прощения! 

and I only pray to God that He not take from me the happiness of forgiveness!’

– Слёзы стояли в его глазах,

Tears welled up in his eyes,

и светлый, спокойный взгляд их поразил Вронского. 

and their luminous, serene look struck Vronsky.

– Вот моё положение.

‘That is my position.

Вы можете затоптать меня в грязь, сделать посмешищем света,

You may trample me in the mud, make me the laughing-stock of society,

я не покину её и никогда слова упрёка не скажу вам, – продолжал он. 

I will not abandon her, I will never say a word of reproach to you,’ he went on.

– Моя обязанность ясно начертана для меня:

‘My duty is clearly ordained for me:

– я должен быть с ней и буду.

I must be with her and I will be.

Если она пожелает вас видеть, я дам вам знать,

If she wishes to see you, I will let you know,

но теперь, я полагаю, вам лучше удалиться.

but now I suppose it will be better if you leave.’

Он встал, и рыданья прервали его речь.

He stood up, and sobs broke off his speech.

Вронский тоже поднялся и в нагнутом, невыпрямленном состоянии исподлобья глядел на него.

Vronsky also got up and in a stooping, unstraightened posture looked at him from under his brows.

Он не понимал чувства Алексея Александровича.

He did not understand Alexei Alexandrovich’s feelings.

Но он чувствовал, что это было что-то высшее и даже недоступное ему в его мировоззрении.

But he felt that this was something lofty and even inaccessible to him in his world-view.

XVIII

XVIII

После разговора своего с Алексеем Александровичем

After his conversation with Alexei Alexandrovich,

Вронский вышел на крыльцо дома Карениных и остановился,

Vronsky went out to the porch of the Karenins’ house and stopped,

с трудом вспоминая, где он и куда ему надо ндти или ехать.

hardly remembering where he was and where he had to go or drive.

Он чувствовал себя пристыженным, униженным, виноватым

He felt himself shamed, humiliated, guilty

и лишённым возможности смыть своё унижение.

and deprived of any possibility of washing away his humiliation.

Он чувствовал себя выбитым из той колеи,

He felt himself thrown out of the rut

по которой он так гордо и легко шёл до сих пор.

he had been following so proudly and easily till then.

Все, казавшиеся столь твёрдыми, привычки и уставы его жизни вдруг оказались ложными и неприложимыми.

All the habits and rules of his life, which had seemed so firm, suddenly turned out to be false and inapplicable.

Муж, обманутый муж, представлявшийся до сих пор жалким существом,

The deceived husband, who till then had seemed a pathetic being,

случайною и несколько комическою помехой его счастью,

an accidental and somewhat comic hindrance to his happiness,

вдруг ею же самой был вызван, вознесён на внушающую подобострастие высоту,

had suddenly been summoned by her and raised to an awesome height,

и этот муж явился на этой высоте не злым, не фальшивым, не смешным,

and on that height the husband appeared not wicked, not false, not ludicrous,

но добрым, простым и величественным.

but kind, simple and majestic.

Этого не мог не чувствовать Вронский.

Vronsky could not but feel it.

Роли вдруг изменились.

The roles had been suddenly changed.

Вронский чувствовал его высоту и своё унижение,

Vronsky felt Karenin’s loftiness and his own abasement,

его правоту и свою неправду.

Karenin’s rightness and his own wrongness.

Он почувствовал, что муж был великодушен и в своём горе,

He felt that the husband had been magnanimous even in his grief,

а он низок, мелочен в своём обмане.

while he had been mean and petty in his deceit.

Но это сознание своей низости пред тем человеком, которого он несправедливо презирал,

But this realization of his meanness before the man he had unjustly despised

составляло только малую часть его горя.

made up only a small part of his grief.

Он чувствовал себя невыразимо несчастным теперь оттого,

He felt himself inexpressibly unhappy now,

что страсть его к Анне, которая охлаждалась, ему казалось, в последнее время,

because his passion for Anna, which had been cooling, as it had seemed to him, in recent days,

теперь, когда он знал, что навсегда потерял её,

now, when he knew he had lost her forever,

стала сильнее, чем была когда-нибудь.

had become stronger than it had ever been.

Он увидал её всю во время её болезни, узнал её душу,

He had seen the whole of her during her illness, had come to know her soul,

и ему казалось, что он никогда до тех пор не любил её.

and it seemed to him that he had never loved her before then.

И теперь-то, когда он узнал её, полюбил, как должно было любить,

And now, when he had come to know her, to love her as he ought to have loved her,

он был унижен пред нею и потерял её навсегда,

he had been humiliated before her and had lost her forever,

оставив в ней о себе одно постыдное воспоминание.

leaving her with nothing but a disgraceful memory of himself.

Ужаснее же всего было то смешное, постыдное положение его,

Most terrible of all had been his ridiculous, shameful position

когда Алексей Александрович отдирал ему руки от его пристыженного лица.

when Alexei Alexandrovich tore his hands from his ashamed face.

Он стоял на крыльце дома Карениных как потерянный и не знал, что делать.

He stood on the porch of the Karenins’ house like a lost man and did not know what to do.

– Извозчика прикажете? – спросил швейцар.

‘Shall I call a cab?’ asked the porter.

– Да, извозчика.

‘A cab, yes.’

Вернувшись домой после трёх бессонных ночей,

Returning home after three sleepless nights,

Вронский, не раздеваясь, лёг ничком на диван,

Vronsky lay face down on the sofa without undressing,

сложив руки и положив на них голову.

his arms folded and his head resting on them.

Голова его была тяжела.

His head was heavy.

Представления, воспоминания и мысли самые странные с чрезвычайною быстротой и ясностью сменялись одна другою:

Images, memories and the strangest thoughts followed one another with extreme rapidity and clarity:

– то это было лекарство, которое он наливал больной и перелил через ложку,

now it was the medicine he had poured for the sick woman, overfilling the spoon,

то белые руки акушерки,

now the midwife’s white arms,

то странное положение Алексея Александровича на полу пред кроватью.

now Alexei Alexandrovich’s strange position on the floor beside the bed.

«Заснуть! Забыть!» – сказал он себе,

‘Sleep! Forget!’ he said to himself

со спокойною уверенностью здорового человека в том,

with the calm certainty of a healthy man

что если он устал и хочет спать, то сейчас же и заснёт.

that, if he was tired and wanted to sleep, he would fall asleep at once.

И действительно, в то же мгновение в голове стало путаться,

And indeed at that moment there was confusion in his head,

и он стал проваливаться в пропасть забвения.

and he began to fall into the abyss of oblivion.

Волны моря бессознательной жизни стали уже сходиться над его головой,

The waves of the sea of unconsciousness were already beginning to close over his head

как вдруг, – точно сильнейший заряд электричества был разряжён в него, 

when suddenly – as if a strong electric shock was discharged in him

– он вздрогнул так, что всем телом подпрыгнул на пружинах дивана

– he gave such a start that his whole body jumped on the springs of the sofa

и, упёршись руками, с испугом вскочил на колени.

and, propping himself with his arms, he got to his knees.

Глаза его были широко открыты, как будто он никогда не спал.

His eyes were wide open, as if he had never slept.

Тяжесть головы и вялость членов, которые он испытывал за минуту, вдруг исчезли.

The heaviness of head and sluggishness of limb that he had experienced a moment before suddenly vanished.

«Вы можете затоптать в грязь», 

‘You may trample me in the mud.’

– слышал он слова Алексея Александровича и видел его пред собой,

He heard Alexei Alexandrovich’s words and saw him before his eyes,

и видел с горячечным румянцем и блестящими глазами лицо Анны,

and he saw Anna’s face with its feverish flush and shining eyes,

с нежностью и любовью смотрящее не на него, а на Алексея Александровича;

looking tenderly and lovingly not at him but at Alexei Alexandrovich;

он видел свою, как ему казалось, глупую и смешную фигуру,

he saw his own stupid and ridiculous figure, as it seemed to him,

когда Алексей Александрович отнял ему от лица руки.

when Alexei Alexandrovich drew his hands away from his face.

Он опять вытянул ноги и бросился на диван в прежней позе и закрыл глаза.

He stretched his legs out again, threw himself on the sofa in the same position, and closed his eyes.

«Заснуть! заснуть!» – повторил он себе.

‘Sleep! Sleep!’ he repeated to himself.

Но с закрытыми глазами он ещё яснее видел лицо Анны

But with his eyes closed he saw still more clearly the face of Anna

таким, какое оно было в памятный ему вечер до скачек.

as it had been on that evening, so memorable for him, before the race.

– Этого нет и не будет,

‘It is not and will not be,

и она желает стереть это из своего воспоминания.

and she wishes to wipe it from her memory.

А я не могу жить без этого.

And I cannot live without it.

Как же нам помириться, как же нам помириться? – сказал он вслух и бессознательно стал повторять эти слова.

How, how can we be reconciled?’ he said aloud, and began unconsciously to repeat these words.

Это повторение слов удерживало возникновение новых образов и воспоминаний,

The repetition of the words held back the emergence of new images and memories

которые, он чувствовал, толпились в его голове.

which he felt thronging in his head.

Но повторение слов удержало воображение ненадолго.

But not for long.

Опять одна за другой стали представляться с чрезвычайною быстротой лучшие минуты и вместе с ними недавнее унижение.

Again, one after another, the best moments presented themselves with extreme rapidity, and together with them the recent humiliation.

«Отними руки», – говорит голос Анны.

‘Take your hands away,’ Anna’s voice says.

Он отнимает руки и чувствует пристыженное и глупое выражение своего лица.

He takes his hands away and senses the ashamed and stupid look on his face.

Он всё лежал, стараясь заснуть,

He went on lying there, trying to fall asleep,

хотя чувствовал, что не было ни малейшей надежды,

though he felt that there was not the slightest hope,

и всё повторял шёпотом случайные слова из какой-нибудь мысли,

and he went on repeating in a whisper the accidental words of some thought,

желая этим удержать возникновение новых образов.

wishing to hold back the emergence of new images.

Он прислушался – и услыхал странным, сумасшедшим шёпотом повторяемые слова:

He listened – and heard, repeated in a strange, mad whisper, the words:

– «Не умел ценить, не умел пользоваться;

‘Unable to value, unable to enjoy;

не умел ценить, не умел пользоваться».

unable to value, unable to enjoy.’

«Что это? или я с ума схожу? – сказал он себе. 

‘What is this? Or am I losing my mind?’ he said to himself.

– Может быть.

‘Maybe so.

Отчего же и сходят с ума, отчего же и стреляются?» – ответил он сам себе

Why else do people lose their minds, why else do they shoot themselves?’ he answered himself

и, открыв глаза, с удивлением увидел подле своей головы шитую подушку работы Вари, жены брата.

and, opening his eyes, was surprised to see an embroidered pillow by his head, made by Varya, his brother’s wife.

Он потрогал кисть подушки и попытался вспомнить о Варе,

He touched the pillow’s tassel and tried to recall Varya

о том, когда он видел её последний раз.

and when he had seen her last.

Но думать о чём-нибудь постороннем было мучительно.

But to think of something extraneous was painful.

«Нет, надо заснуть!»

‘No, I must sleep!’

Он подвинул подушку и прижался к ней головой,

He moved the pillow and pressed his head to it,

но надо было делать усилие, чтобы держать глаза закрытыми.

but he had to make an effort to keep his eyes closed.

Он вскочил и сел.

He sat up abruptly.

«Это кончено для меня, – сказал он себе. 

‘That is finished for me,’ he said to himself.

– Надо обдумать, что делать.

‘I must think what to do.

Что осталось?»

What’s left?’

Мысль его быстро обежала жизнь вне его любви к Анне.

His thought quickly ran through his life apart from his love for Anna.

«Честолюбие? Серпуховской? Свет? Двор?»

‘Ambition? Serpukhovskoy? Society? Court?’

Ни на чём он не мог остановиться.

He could not fix on any of them.

Всё это имело смысл прежде, но теперь ничего этого уже не было.

That had all had meaning once, but now nothing remained of it.

Он встал с дивана, снял сюртук, выпустил ремень

He got up from the sofa, took off his frock coat, loosened his belt

и, открыв мохнатую грудь, чтобы дышать свободнее, прошёлся по комнате.

and, baring his shaggy chest in order to breathe more freely, paced up and down the room.

«Так сходят с ума, – повторил он, 

‘This is how people lose their minds,’ he repeated,

– и так стреляются… чтобы не было стыдно», – добавил он медленно.

‘and shoot themselves … so as not to be ashamed,’ he added slowly.

Он подошёл к двери и затворил её;

He went to the door and closed it.

потом с остановившимся взглядом и со стиснутыми крепко зубами подошел к столу,

Then with a fixed gaze and tightly clenched teeth he went to the table,

взял револьвер, оглянул его,

took his revolver, examined it,

перевернул на заряженный ствол и задумался.

turned it to a loaded chamber, and lapsed into thought.

Минуты две, опустив голову с выражением напряжённого усилия мысли,

For a couple of minutes, his head bowed in an expression of mental effort,

стоял он с револьвером в руках неподвижно и думал.

he stood motionless with the revolver in his hands and considered.

«Разумеется», – сказал он себе,

‘Of course,’ he said to himself,

как будто логический, продолжительный и ясный ход мысли привёл его к несомненному заключению.

as if a logical, continuous and clear train of thought had brought him to an unquestionable conclusion.

В действительности же это убедительное для него «разумеется»

In fact, this ‘of course’ that he found so convincing

было только последствием повторения точно такого же круга воспоминаний и представлений,

was only the consequence of a repetition of exactly the same round of memories and notions

чрез который он прошёл уже десятки раз в этот час времени.

that he had already gone through a dozen times within the hour.

Те же были воспоминания счастья, навсегда потерянного,

It was the same memory of happiness lost forever,

то же представление бессмысленности всего предстоящего в жизни,

the same notion of the meaninglessness of everything he saw ahead of him in life,

то же сознание своего унижения.

the same consciousness of his humiliation.

Та же была и последовательность этих представлений и чувств.

The sequence of these notions and feelings was also the same.

«Разумеется», – повторил он,

‘Of course,’ he repeated,

когда в третий раз мысль его направилась опять по тому же самому заколдованному кругу воспоминаний и мыслей,

when his thought started for the third time on the same enchanted round of memories and thoughts,

и, приложив револьвер к левой стороне груди

and, putting the revolver to the left side of his chest

и сильно дёрнувшись всей рукой, как бы вдруг сжимая её в кулак,

and forcefully jerking his whole hand as if clenching it into a fist,

он потянул за гашетку.

he pulled the trigger.

Он не слыхал звука выстрела,

He did not hear the sound of the shot,

но сильный удар в грудь сбил его с ног.

but a strong blow to his chest knocked him off his feet.

Он хотел удержаться за край стола, уронил револьвер,

He tried to catch hold of the edge of the table, dropped the revolver,

пошатнулся и сел на землю, удивлённо оглядываясь вокруг себя.

staggered and sat down on the floor, looking around himself in surprise.

Он не узнавал своей комнаты,

He did not recognize his room

глядя снизу на выгнутые ножки стола, на корзинку для бумаг и тигровую шкуру.

as he looked from below at the curved legs of the table, the wastepaper basket and the tiger-skin rug.

Быстрые скрипящие шаги слуги, шедшего по гостиной, заставили его опомниться.

The quick, creaking steps of his servant, walking through the drawing room, brought him to his senses.

Он сделал усилие мысли и понял, что он на полу,

He made a mental effort and understood that he was on the floor,

и, увидав кровь на тигровой шкуре и у себя на руке,

and, seeing blood on the tiger-skin and on his hand,

понял, что он стрелялся.

understood that he had tried to shoot himself.

– Глупо! Не попал, – проговорил он, шаря рукой за револьвером.

‘Stupid! I missed,’ he said, groping for the revolver with his hand.

Револьвер был подле него, – он искал дальше.

The revolver was close by him, but he groped for it further away.

Продолжая искать, он потянулся в другую сторону

Continuing to search, he reached out on the other side

и, не в силах удержать равновесие, упал, истекая кровью.

and, unable to keep his balance, fell over, bleeding profusely.

Элегантный слуга с бакенбардами,

The elegant servant with side-whiskers,

неоднократно жаловавшийся своим знакомым на слабость своих нерв,

who had complained to his acquaintances more than once about the weakness of his nerves,

так испугался, увидав лежавшего на полу господина,

was so frightened when he saw his master lying on the floor

что оставил его истекать кровью и убежал за помощью.

that he left him bleeding profusely while he ran for help.

Через час Варя, жена брата, приехала

An hour later, Varya, his brother’s wife, came

и с помощью трёх явившихся докторов,

and with the help of three doctors,

за которыми она послала во все стороны и которые приехали в одно время,

whom she had summoned from all sides and who arrived at the same time,

уложила раненого на постель и осталась у него ходить за ним.

lay the wounded man in bed and stayed there to look after him.

XIX

XIX

Ошибка, сделанная Алексеем Александровичем в том, что он, готовясь на свидание с женой,

The mistake Alexei Alexandrovich had made, while preparing to see his wife,

не обдумал той случайности, что раскаяние её будет искренно

in not taking into account the eventuality that her repentance would be sincere

и он простит, а она не умрёт, 

and he would forgive her, and then she would not die

– эта ошибка через два месяца после его возвращения из Москвы представилась ему во всей своей силе.

– this mistake presented itself to him in all its force two months after his return from Moscow.

Но ошибка, сделанная им, произошла не оттого только, что он не обдумал этой случайности,

But the mistake came not only from his not having taken this eventuality into account,

а оттого тоже, что он до этого дня свидания с умирающею женой не знал своего сердца.

but also from the fact that, prior to the day when he saw his dying wife, he had not known his own heart.

Он у постели больной жены в первый раз в жизни отдался тому чувству умилённого сострадания,

At his wife’s bedside he had given himself for the first time in his life to that feeling of tender compassion

которое в нём вызывали страдания других людей

which other people’s suffering evoked in him,

и которого он прежде стыдился, как вредной слабости;

and which he had previously been ashamed of as a bad weakness.

и жалость к ней, и раскаяние в том, что он желал её смерти,

Pity for her, and repentance at having wished for her death,

и, главное, самая радость прощения сделали то,

and above all the very joy of forgiveness, made it so

что он вдруг почувствовал не только утоление своих страданий,

that he suddenly felt not only relief from his suffering

но и душевное спокойствие, которого он никогда прежде не испытывал.

but also an inner peace that he had never experienced before.

Он вдруг почувствовал, что то самое, что было источником его страданий,

He suddenly felt that the very thing that had once been the source of his suffering

стало источником его духовной радости,

had become the source of his spiritual joy,

то, что казалось неразрешимым, когда он осуждал, упрекал и ненавидел,

that what had seemed insoluble when he condemned, reproached and hated,

стало просто и ясно, когда он прощал и любил.

became simple and clear when he forgave and loved.

Он простил жену и жалел её за её страдания и раскаяние.

He forgave his wife and pitied her for her sufferings and repentance.

Он простил Вронскому и жалел его,

He forgave Vronsky and pitied him,

особенно после того, как до него дошли слухи об его отчаянном поступке.

especially after rumours reached him of his desperate act.

Он жалел и сына больше, чем прежде,

He also pitied his son more than before,

и упрекал себя теперь за то, что слишком мало занимался им.

and now reproached himself for having been too little concerned with him.

Но к новорождённой маленькой девочке он испытывал какое-то особенное чувство не только жалости, но и нежности.

But for the newborn little girl he had some special feeling, not only of pity but also of tenderness.

Сначала он из одного чувства сострадания занялся тою новорождённою слабенькою девочкой,

At first it was only out of compassion that he concerned himself with the newborn, weak little girl,

которая не была его дочь и которая была заброшена во время болезни матери

who was not his daughter and who was neglected during her mother’s illness

и, наверно, умерла бы, если б он о ней не позаботился, 

and would probably have died if he had not looked after her

– и сам не заметил, как он полюбил её.

– and he did not notice how he came to love her.

Он по нескольку раз в день ходил в детскую и подолгу сиживал там,

He went to the nursery several times a day and sat there for a long while,

так что кормилица и няня, сперва робевшие пред ним, привыкли к нему.

so that the wet nurse and the nanny, who were intimidated at first, became used to him.

Он иногда по получасу молча глядел на спящее шафранно-красное, пушистое и сморщенное личико ребёнка

He would sometimes spend half an hour silently gazing at the saffron-red, downy and wrinkled little face of the sleeping baby,

и наблюдал за движениями хмурящегося лба

watching the movements of her scowling forehead

и за пухлыми ручонками с подвёрнутыми пальцами,

and plump little hands with curled fingers

которые задом ладоней тёрли глазёнки и переносицу.

that rubbed her little eyes and nose with their backs.

В такие минуты в особенности Алексей Александрович чувствовал себя совершенно спокойным и согласным с собой

At such moments especially Alexei Alexandrovich felt utterly at peace and in harmony with himself,

и не видел в своём положении ничего необыкновенного,

and saw nothing extraordinary in his situation,

ничего такого, что бы нужно было изменить.

nothing that needed to be changed.

Но чем более проходило времени, тем яснее он видел,

But the more time that passed, the more clearly he saw

что, как ни естественно теперь для него это положение,

that, natural as this situation was for him now,

его не допустят оставаться в нём.

he would not be allowed to remain in it.

Он чувствовал, что, кроме благой духовной силы, руководившей его душой,

He felt that, besides the good spiritual force that guided his soul,

была другая, грубая, столь же или ещё более властная сила, которая руководила его жизнью,

there was another force, crude and equally powerful, if not more so, that guided his life,

и что эта сила не даст ему того смиренного спокойствия, которого он желал.

and that this force would not give him the humble peace he desired.

Он чувствовал, что все смотрели на него с вопросительным удивлением,

He felt that everybody looked at him with questioning surprise,

что не понимали его и ожидали от него чего-то.

not understanding him and expecting something from him.

В особенности он чувствовал непрочность и неестественность своих отношений с женою.

In particular, he felt the precariousness and unnaturalness of his relations with his wife.

Когда прошло то размягченье, произведённое в ней близостью смерти,

When the softening produced in her by the nearness of death passed,

Алексей Александрович стал замечать, что Анна боялась его,

Alexei Alexandrovich began to notice that Anna was afraid of him,

тяготилась им и не могла смотреть ему прямо в глаза.

felt burdened by him, and could not look him straight in the eye.

Она как будто что-то хотела и не решалась сказать ему

It was as if there were something she wanted but could not bring herself to say to him,

и, тоже как бы предчувствуя, что их отношения не могут продолжаться,

and as if, also anticipating that their relations could not continue,

чего-то ожидала от него.

she expected something from him.

В конце февраля случилось,

At the end of February it happened

что новорождённая дочь Анны, названная тоже Анной, заболела.

that Anna’s newborn daughter, who had also been named Anna, fell ill.

Алексей Александрович был утром в детской

Alexei Alexandrovich visited the nursery in the morning

и, распорядившись послать за доктором, поехал в министерство.

and, after giving orders to send for the doctor, went to the ministry.

Окончив свои дела, он вернулся домой в четвёртом часу.

Having finished his work, he returned home towards four o’clock.

Войдя в переднюю, он увидал красавца лакея в галунах и медвежьей пелеринке,

On entering the front hall, he saw a handsome footman in galloons and a bear-skin cape,

державшего белую ротонду из американской собаки.

holding a white cloak of American dog.

– Кто здесь? – спросил Алексей Александрович.

‘Who is here?’ asked Alexei Alexandrovich.

– Княгиня Елизавета Фёдоровна Тверская, – с улыбкой, как показалось Алексею Александровичу, отвечал лакей.

‘Princess Elizaveta Fyodorovna Tverskoy,’ the footman replied, with what seemed to Alexei Alexandrovich like a smile.

Во всё это тяжёлое время Алексей Александрович замечал,

Throughout that difficult time, Alexei Alexandrovich had noticed

что светские знакомые его, особенно женщины, принимали особенное участие в нём и его жене.

that his society acquaintances, especially the women, took a special interest in him and his wife.

Он замечал во всех этих знакомых с трудом скрываемую радость чего-то,

He had noticed that all these acquaintances had trouble concealing their joy over something,

ту самую радость, которую он видел в глазах адвоката и теперь в глазах лакея.

the same joy he had seen in the lawyer’s eyes and now in the eyes of the footman.

Все как будто были в восторге,

They were all as if delighted,

как будто выдавали кого-то замуж.

as if they were getting somebody married.

Когда его встречали, то с едва скрываемою радостью спрашивали об её здоровье.

When meeting him, they would ask about his wife’s health with barely concealed joy.

Присутствие княгини Тверской,

The presence of Princess Tverskoy,

и по воспоминаниям, связанным с нею, и потому, что он вообще не любил её,

both by the memories associated with her and because he generally disliked her,

было неприятно Алексею Александровичу,

was unpleasant for Alexei Alexandrovich,

и он пошёл прямо в детскую.

and he went directly to the nursery.

В первой детской Серёжа, лёжа грудью на столе и положив ноги на стул,

In the first nursery Seryozha, his chest leaning on the desk and his legs on the chair,

рисовал что-то, весело приговаривая.

was drawing something and merrily talking away.

Англичанка, заменившая во время болезни Анны француженку,

The English governess, who had replaced the Frenchwoman during Anna’s illness,

с вязаньем миньярдиз сидевшая подле мальчика,

was sitting by the boy crocheting migniardise

поспешно встала, присела и дёрнула Серёжу.

and hastily rose and curtsied, giving Seryozha a tug.

Алексей Александрович погладил рукой по волосам сына,

Alexei Alexandrovich stroked the boy’s hair with his hand,

ответил на вопрос гувернантки о здоровье жены

answered the governess’s question about his wife’s health,

и спросил о том, что сказал доктор о baby.

and asked what the doctor had said about the baby.

– Доктор сказал, что ничего опасного нет, и прописал ванны, сударь.

‘The doctor said there was nothing dangerous, sir, and prescribed baths.’

– Но она всё страдает, – сказал Алексей Александрович,

‘But she’s still suffering,’ said Alexei Alexandrovich,

прислушиваясь к крику ребёнка в соседней комнате.

listening to the baby crying in the next room.

– Я думаю, что кормилица не годится, сударь, – решительно сказала англичанка.

‘I think the wet nurse is no good, sir,’ the governess said resolutely.

– Отчего вы думаете? – останавливаясь, спросил он.

‘What makes you think so?’ he asked, stopping.

– Так было у графини Поль, сударь.

‘That’s what happened with Countess Paul, sir.

Ребёнка лечили, а оказалось, что просто ребёнок голоден:

The baby was treated, but it turned out that it was simply hungry:

– кормилица была без молока, сударь.

the wet nurse had no milk, sir.’

Алексей Александрович задумался и, постояв несколько секунд, вошёл в другую дверь.

Alexei Alexandrovich reflected and, after standing there for a few seconds, went through the other door.

Девочка лежала, откидывая головку, корчась на руках кормилицы,

The little girl lay, her head thrown back, squirming in the wet nurse’s arms,

и не хотела ни брать предлагаемую ей пухлую грудь, ни замолчать,

and refused either to take the plump breast offered to her or to be silent,

несмотря на двойное шиканье кормилицы и няни, нагнувшейся над нею.

despite the double shushing of the wet nurse and the nanny leaning over her.

– Всё не лучше? – сказал Алексей Александрович.

‘Still no better?’ said Alexei Alexandrovich.

– Очень беспокойны, – шёпотом отвечала няня.

‘She’s very restless,’ the nanny answered in a whisper.

– Мисс Эдвард говорит, что, может быть, у кормилицы молока нет, – сказал он.

‘Miss Edwards says the wet nurse may have no milk,’ he said.

– Я и сама думаю, Алексей Александрович.

‘I’ve been thinking so myself, Alexei Alexandrovich.’

– Так что же вы не скажете?

‘Then why didn’t you say so?’

– Кому ж сказать?

‘Who was I to say it to?

Анна Аркадьевна нездоровы всё, – недовольно сказала няня.

Anna Arkadyevna’s still unwell,’ the nanny said, displeased.

Няня была старая слуга дома.

The nanny was an old household servant.

И в этих простых словах её Алексею Александровичу показался намёк на его положение.

And in these simple words of hers Alexei Alexandrovich seemed to hear a hint at his situation.

Ребёнок кричал ещё громче, закатываясь и хрипя.

The baby cried still louder, ran out of breath and choked.

Няня, махнув рукой, подошла к нему,

The nanny waved her hand, went over to her,

взяла его с рук кормилицы и принялась укачивать на ходу.

took her from the wet nurse’s arms and began rocking her as she walked.

– Надо доктора попросить осмотреть кормилицу, – сказал Алексей Александрович.

‘We must ask the doctor to examine the wet nurse,’ said Alexei Alexandrovich.

Здоровая на вид, нарядная кормилица,

The healthy-looking, well-dressed wet nurse,

испугавшись, что ей откажут, проговорила себе что-то под нос

afraid that she might be dismissed, muttered something under her breath

и, запрятывая большую грудь, презрительно улыбнулась над сомнением в своей молочности.

and, hiding away her big breast, smiled contemptuously at any doubt of her milkiness.

В этой улыбке Алексей Александрович тоже нашёл насмешку над своим положением.

In that smile Alexei Alexandrovich also detected mockery of his situation.

– Несчастный ребёнок! – сказала няня,

‘Poor baby!’ said the nanny,

шикая на ребёнка, и продолжала ходить.

hushing the baby and continuing to walk.

Алексей Александрович сел на стул

Alexei Alexandrovich sat down on a chair

и с страдающим, унылым лицом смотрел на ходившую взад и вперёд няню.

and with a suffering, downcast face watched the nanny pacing back and forth.

Когда затихшего, наконец, ребёнка опустили в глубокую кроватку

When the baby, finally quieted, was lowered into the deep crib,

и няня, поправив подушечку, отошла от него,

and the nanny straightened the pillow and backed away,

Алексей Александрович встал и, с трудом ступая на цыпочки, подошёл к ребёнку.

Alexei Alexandrovich got up and, walking with difficulty on tiptoe, went over to look.

С минуту он молчал и с тем же унылым лицом смотрел на ребёнка;

For a minute he stood silently with the same downcast face,

но вдруг улыбка, двинув его волоса и кожу на лбу, выступила ему на лицо,

but suddenly a smile, moving the hair and skin of his forehead, showed on his face,

и он так же тихо вышел из комнаты.

and he left the room just as quietly.

В столовой он позвонил и велел вошедшему слуге послать опять за доктором.

In the dining room he rang and told the servant who came to send for the doctor again.

Ему досадно было на жену за то, что она не заботилась об этом прелестном ребёнке,

He was vexed with his wife for not taking care of this lovely baby,

и в этом расположении досады на неё не хотелось идти к ней,

and he did not want to go to her in this irritated mood,

не хотелось тоже и видеть княгиню Бетси;

nor did he want to see Princess Betsy;

но жена могла удивиться, отчего он, по обыкновению, не зашёл к ней,

but his wife might wonder why he did not come to her as usual,

и потому он, сделав усилие над собой, пошёл в спальню.

and therefore he made an effort and went to her bedroom.

Подходя по мягкому ковру к дверям,

Going over the soft carpet to her door,

он невольно услыхал разговор, которого не хотел слышать.

he inadvertently heard a conversation he did not want to hear.

– Если б он не уезжал, я бы поняла ваш отказ и его тоже.

‘If he weren’t going away, I would understand your refusal and his as well.

Но ваш муж должен быть выше этого, – говорила Бетси.

But your husband ought to be above that,’ Betsy was saying.

– Я не для мужа, а для себя не хочу.

‘I don’t want it, not for my husband’s sake but for my own.

Не говорите этого! – отвечал взволнованный голос Анны.

Don’t say it!’ Anna’s agitated voice replied.

– Да, но вы не можете не желать проститься с человеком, который стрелялся из-за вас…

‘Yes, but you can’t not want to say goodbye to a man who shot himself on account of you …’

– От этого-то я и не хочу.

‘That’s why I don’t want to.’

Алексей Александрович с испуганным и виноватым выражением остановился и хотел незаметно уйти назад.

Alexei Alexandrovich stopped with a frightened and guilty expression and was about to go back unnoticed.

Но, раздумав, что это было бы недостойно,

But, considering that it would be unworthy of him,

он опять повернулся и, кашлянув, пошёл к спальне.

he turned again and, coughing, went towards the bedroom.

Голоса замолкли, и он вошёл.

The voices fell silent and he went in.

Анна в сером халате,

Anna, in a grey dressing gown,

с коротко остриженными, густою щёткой вылезающими чёрными волосами на круглой голове,

her short-cropped black hair growing again like a thick brush on her round head,

сидела на кушетке.

was sitting on the couch.

Как и всегда при виде мужа, оживление лица её вдруг исчезло;

As always at the sight of her husband, the animation on her face suddenly vanished;

она опустила голову и беспокойно оглянулась на Бетси.

she bowed her head and glanced round uneasily at Betsy.

Бетси, одетая по крайней последней моде,

Betsy, dressed after the very latest fashion,

в шляпе, где-то парившей над её головой, как колпачок над лампой,

in a hat that hovered somewhere over her head like a lampshade over a lamp,

и в сизом платье с косыми резкими полосами на лифе с одной стороны и на юбке с другой стороны,

and in a dove-grey dress with sharp diagonal stripes going one way on the bodice and the other way on the skirt,

сидела рядом с Анной,

was sitting by Anna.

прямо держа свой плоский высокий стан,

Holding her flat, tall figure erect

и, склонив голову, насмешливою улыбкой встретила Алексея Александровича.

and bowing her head, she met Alexei Alexandrovich with a mocking smile.

– А! – сказала она, как бы удивлённая. 

‘Ah!’ she said, as if surprised.

– Я очень рада, что вы дома.

‘I’m very glad you’re home.

Вы никуда не показываетесь, и я не видала вас со времени болезни Анны.

You don’t show yourself anywhere, and I haven’t seen you since Anna became ill.

Я всё слышала – ваши заботы.

I’ve heard all about your attentiveness.

Да, вы удивительный муж! – сказала она с значительным и ласковым видом,

Yes, you are an amazing husband!’ she said with a meaningful and benign look,

как бы жалуя его орденом великодушия за его поступок с женой.

as though conferring an order of magnanimity on him for his behaviour towards his wife.

Алексей Александрович холодно поклонился

Alexei Alexandrovich bowed coldly

и, поцеловав руку жены, спросил о её здоровье.

and, after kissing his wife’s hand, asked about her health.

– Мне кажется, лучше, – сказала она, избегая его взгляда.

‘I think I’m better,’ she said, avoiding his eyes.

– Но у вас как будто лихорадочный цвет лица, – сказал он, налегая на слово «лихорадочный».

‘But your face seems to have a feverish colour,’ he said, emphasizing the word ‘feverish’.

– Мы разговорились с нею слишком, – сказала Бетси, 

‘We’ve talked too much,’ said Betsy.

– я чувствую, что это эгоизм с моей стороны, и я уезжаю.

‘I feel it’s been egoism on my part, and I’m leaving.’

Она встала, но Анна, вдруг покраснев, быстро схватила её за руку.

She stood up, but Anna, suddenly blushing, quickly seized her hand.

– Нет, побудьте, пожалуйста.

‘No, stay a moment, please.

Мне нужно сказать вам… нет, вам, – обратилась она к Алексею Александровичу,

I must tell you … no, you,’ she turned to Alexei Alexandrovich,

и румянец покрыл ей шею и лоб. 

and the crimson spread over her neck and forehead.

– Я не хочу и не могу иметь от вас ничего скрытого, – сказала она.

‘I cannot and do not wish to keep anything concealed from you,’ she said.

Алексей Александрович потрещал пальцами и опустил голову.

Alexei Alexandrovich cracked his fingers and bowed his head.

– Бетси говорила, что граф Вронский желал быть у нас, чтобы проститься пред своим отъездом в Ташкент. 

‘Betsy was saying that Count Vronsky wished to come here and say goodbye before he leaves for Tashkent.’

– Она не смотрела на мужа и, очевидно, торопилась высказать всё,

She was not looking at her husband and was obviously hurrying to say everything,

как это ни трудно было ей. 

difficult as it was for her.

– Я сказала, что я не могу принять его.

‘I said I could not receive him.’

– Вы сказали, мой друг, что это будет зависеть от Алексея Александровича, – поправила её Бетси.

‘You said, my friend, that it would depend on Alexei Alexandrovich,’ Betsy corrected her.

– Да нет, я не могу его принять, и это ни к чему не… 

‘But no, I cannot receive him, and there’s no point in …’

– Она вдруг остановилась и взглянула вопросительно на мужа

She suddenly stopped and glanced questioningly at her husband

(он не смотрел на неё). 

(he was not looking at her).

– Одним словом, я не хочу…

‘In short, I don’t want to …’

Алексей Александрович подвинулся и хотел взять её руку.

Alexei Alexandrovich stirred and was about to take her hand.

Первым движением она отдёрнула свою руку от его влажной, с большими надутыми жилами руки, которая искала её;

Her first impulse was to pull her hand away from his moist hand with its big, swollen veins as it sought hers,

но, видимо сделав над собой усилие, пожала его руку.

but with an obvious effort she took it.

– Я очень благодарю вас за ваше доверие, но… – сказал он,

‘I am very grateful for your confidence, but…’ he said,

с смущением и досадой чувствуя, что то, что он легко и ясно мог решить сам с собою,

feeling with embarrassment and vexation that what he could resolve easily and clearly in himself,

он не может обсуждать при княгине Тверской,

he could not discuss in front of Princess Tverskoy,

представлявшейся ему олицетворением той грубой силы,

who was for him an embodiment of that crude force

которая должна была руководить его жизнью в глазах света

which was to guide his life in the eyes of the world

и мешала ему отдаваться своему чувству любви и прощения.

and which prevented him from giving himself to his feeling of love and forgiveness.

Он остановился, глядя на княгиню Тверскую.

He stopped, looking at Princess Tverskoy.

– Ну, прощайте, моя прелесть, – сказала Бетси, вставая.

‘Well, good-bye, my lovely,’ said Betsy, getting up.

Она поцеловала Анну и вышла.

She kissed Anna and went out.

Алексей Александрович провожал её.

Alexei Alexandrovich saw her off.

– Алексей Александрович!

‘Alexei Alexandrovich!

Я знаю вас за истинно великодушного человека, – сказала Бетси,

I know you to be a truly magnanimous man,’ said Betsy,

остановившись в маленькой гостиной и особенно крепко пожимая ему ещё раз руку. 

stopping in the small drawing room and pressing his hand once more especially firmly.

– Я посторонний человек,

I am an outsider,

но я так люблю её и уважаю вас, что я позволяю себе совет.

but I love her and respect you so much that I will allow myself this advice.

Примите его.

Receive him.

Алексей есть олицетворённая честь, и он уезжает в Ташкент.

Alexei Vronsky is the embodiment of honour, and he’s leaving for Tashkent.’

– Благодарю вас, княгиня, за ваше участие и советы.

‘Thank you, Princess, for your concern and advice.

Но вопрос о том, может ли, или не может жена принять кого-нибудь, она решит сама.

But my wife will decide for herself the question of whether she can or cannot receive someone.’

Он сказал это, по привычке с достоинством приподняв брови,

He said this, out of habit, with a dignified raising of eyebrows,

и тотчас же подумал, что, какие бы ни были слова,

and at once reflected that, whatever his words might be,

достоинства не могло быть в его положении.

there could be no dignity in his position.

И это он увидал по сдержанной, злой и насмешливой улыбке,

And this he saw in the restrained, spiteful and mocking smile

с которой Бетси взглянула на него после его фразы.

with which Betsy looked at him after his phrase.

XX

XX

Алексей Александрович поклонился Бетси в зале и пошёл к жене.

Alexei Alexandrovich bowed to Betsy in the reception room and went back to his wife.

Она лежала,

She was lying down,

но, услыхав его шаги, поспешно села в прежнее положение и испуганно глядела на него.

but, hearing his footsteps, hastily sat up in her former position and looked at him in fear.

Он видел, что она плакала.

He saw that she had been crying.

– Я очень благодарен за твоё доверие ко мне, 

‘I am very grateful for your confidence in me.’

– кротко повторил он по-русски сказанную при Бетси по-французски фразу

He meekly repeated in Russian the phrase he had spoken in French when Betsy was there,

и сел подле неё.

and sat down next to her.

Когда он говорил по-русски и говорил ей «ты»,

When he spoke in Russian and used the intimate form of address,

это «ты» неудержимо раздражало Анну. 

it was irrepressibly annoying to Anna.

– И очень благодарен за твоё решение.

‘And I am very grateful for your decision.

Я тоже полагаю, что, так как он едет,

I, too, suppose that, since he’s leaving,

то и нет никакой надобности графу Вронскому приезжать сюда.

there’s no need for Count Vronsky to come here.

Впрочем…

However …’

– Да уж я сказала, так что же повторять? – вдруг перебила его Анна с раздражением, которое она не успела удержать.

‘But I’ve already said it, so why repeat it?’ Anna suddenly interrupted him with an annoyance she had no time to restrain.

«Никакой надобности, – подумала она, 

‘No need,’ she thought,

– приезжать человеку проститься с тою женщиной, которую он любит,

‘for a man to come and say good-bye to the woman he loves,

для которой хотел погибнуть и погубить себя

for whom he wanted to destroy and did destroy himself,

и которая не может жить без него.

and who cannot live without him.

Нет никакой надобности!»

No need at all!’

Она сжала губы и опустила блестящие глаза на его руки с напухшими жилами,

She pressed her lips together and lowered her shining eyes to his hands with their swollen veins,

которые медленно потирали одна другую.

which were slowly rubbing each other.

– Не будем никогда говорить про это, – прибавила она спокойнее.

‘Let’s not ever talk about it,’ she added more calmly.

– Я предоставил тебе решить этот вопрос,

‘I’ve left it for you to decide this question,

и я очень рад видеть… – начал было Алексей Александрович.

and I’m very glad to see …’ Alexei Alexandrovich began.

– Что моё желание сходится с вашим, – быстро докончила она,

‘That my wish coincides with yours,’ she quickly finished,

раздражённая тем, что он так медленно говорит,

annoyed that he spoke so slowly,

между тем как она знает вперёд всё, что он скажет.

while she knew beforehand everything he was going to say.

– Да, – подтвердил он, 

‘Yes,’ he said,

– и княгиня Тверская совершенно неуместно вмешивается в самые трудные семейные дела.

‘and Princess Tverskoy meddles quite inappropriately in the most difficult family matters.

В особенности она…

In particular, she …’

– Я ничему не верю, что об ней говорят, – быстро сказала Анна, 

‘I don’t believe anything they say about her,’ Anna said quickly.

– я знаю, что она меня искренно любит.

‘I know that she sincerely loves me.’

Алексей Александрович вздохнул и помолчал.

Alexei Alexandrovich sighed and fell silent.

Она тревожно играла кистями халата,

She played anxiously with the tassels of her dressing gown,

взглядывая на него с тем мучительным чувством физического отвращения к нему,

glancing at him with that painful feeling of physical revulsion towards him

за которое она упрекала себя,

for which she reproached herself

но которого не могла преодолеть.

and which she could not overcome.

Она теперь желала только одного

She now wished for only one thing

– быть избавленною от его постылого присутствия.

– to be rid of his hateful presence.

– А я сейчас послал за доктором, – сказал Алексей Александрович.

‘I’ve just sent for the doctor,’ said Alexei Alexandrovich.

– Я здорова; зачем мне доктора?

‘I’m well – what do I need the doctor for?’

– Нет, маленькая кричит,

‘No, the little one is crying,

и, говорят, у кормилицы молока мало.

and they say the wet nurse doesn’t have enough milk.’

– Для чего же ты не позволил мне кормить, когда я умоляла об этом?

‘Then why didn’t you let me nurse her when I begged to?

Всё равно

Anyway’

(Алексей Александрович понял, что значило это «всё равно»),

(Alexei Alexandrovich understood the meaning of this ‘anyway’),

она ребёнок, и его уморят. 

‘she’s a baby, and they’ll be the death of her.’

– Она позвонила и велела принести ребёнка. 

She rang and ordered the baby to be brought.

– Я просила кормить, мне не позволили,

‘I asked to nurse her, they didn’t let me,

а теперь меня же упрекают.

and now I’m being reproached.’

– Я не упрекаю…

‘I’m not reproaching you …’

– Нет, вы упрекаете!

‘Yes, you are!

Боже мой! зачем я не умерла! 

My God! Why didn’t I die!’

– И она зарыдала. 

And she burst into sobs.

– Прости меня, я раздражена, я несправедлива, – сказала она, опоминаясь. 

‘Forgive me, I’m annoyed, I’m not being fair,’ she said, recovering.

– Но уйди…

‘But do go …’

«Нет, это не может так оставаться», – решительно сказал себе Алексей Александрович, выйдя от жены.

‘No, it cannot remain like this,’ Alexei Alexandrovich said resolutely to himself, after leaving his wife.

Никогда ещё невозможность в глазах света его положения

Never had the impossibility of his position in the eyes of the world,

и ненависть к нему его жены

and his wife’s hatred of him,

и вообще могущество той грубой таинственной силы,

and generally the power of that crude, mysterious force

которая, вразрез с его душевным настроением, руководила его жизнью

which, contrary to his inner mood, guided his life,

и требовала исполнения своей воли и изменения его отношений к жене,

demanding the carrying out of its will and a change in his relations with his wife,

не представлялись ему с такою очевидностью, как нынче.

been presented to him with such obviousness as now.

Он ясно видел, что весь свет и жена требовали от него чего-то,

He saw clearly that his wife and the whole of society demanded something of him,

но чего именно, он не мог понять.

but precisely what, he could not understand.

Он чувствовал, что за это в душе его поднималось чувство злобы,

He felt how, in response to it, a spiteful feeling arose in his soul

разрушавшее его спокойствие и всю заслугу подвига.

that destroyed his peace and all the worthiness of his deed.

Он считал, что для Анны было бы лучше прервать сношения с Вронским,

He considered that for Anna it would be better to break connections with Vronsky,

но, если они все находят, что это невозможно,

but if they all regarded it as impossible,

он готов был даже вновь допустить эти сношения,

he was even prepared to allow these relations again,

только бы не срамить детей,

so long as the children were not disgraced

не лишаться их и не изменить своего положения.

and he was not deprived of them or forced to change his position.

Как ни было это дурно, это было всё-таки лучше, чем разрыв,

Bad as that was, it would still be better than a break-up,

при котором она становилась в безвыходное, позорное положение,

which would put her in a hopeless, shameful position

а он сам лишался всего, что любил.

and deprive him of everything he loved.

Но он чувствовал себя бессильным;

But he felt powerless.

он знал вперёд, что всё против него

He knew beforehand that everything was against him

и что его не допустят сделать то,

and that he would not be allowed to do

что казалось ему теперь так естественно и хорошо,

what now seemed to him so natural and good,

а заставят сделать то, что дурно,

but would be forced to do what was bad

но им кажется должным.

but seemed to them the proper thing.

XXI

XXI

Ещё Бетси не успела выйти из залы,

Betsy had not yet had time to leave the reception room

как Степан Аркадьич, только что приехавший от Елисеева, где были получены свежие устрицы,

when Stepan Arkadyich, just come from Yeliseev’s,[18] where fresh oysters had been delivered,

встретил её в дверях.

met her in the doorway.

– А! княгиня! вот приятная встреча! – заговорил он. 

‘Ah, Princess! What a happy meeting!’ he began.

– А я был у вас.

‘And I was just at your place.’

– Встреча на минуту, потому что я уезжаю, – сказала Бетси, улыбаясь и надевая перчатку.

‘A momentary meeting, because I’m on my way out,’ said Betsy, smiling and putting on a glove.

– Постойте, княгиня, надевать перчатку,

‘Wait, Princess, before you put your glove on,

дайте поцеловать вашу ручку.

let me kiss your little hand.

Ни за что я так не благодарен возвращению старинных мод, как за целованье рук. 

I’m grateful for nothing so much as the return of old fashions, such as the kissing of hands.’

– Он поцеловал руку Бетси. 

He kissed Betsy’s hand.

– Когда же увидимся?

‘When shall we see each other?’

– Вы не стóите, – отвечала Бетси улыбаясь.

‘You don’t deserve it,’ Betsy replied, smiling.

– Нет, я очень стóю, потому что я стал самый серьёзный человек.

‘No, I deserve it very much, because I’ve become a most serious man.

Я не только устраиваю свои, но и чужие семейные дела, – сказал он с значительным выражением лица.

I settle not only my own but other people’s family affairs,’ he said with a meaningful look on his face.

– Ах, я очень рада! – отвечала Бетси, тотчас же поняв, что он говорит про Анну.

‘Ah, I’m very glad!’ Betsy replied, understanding at once that he was talking about Anna.

И, вернувшись в залу, они стали в углу. 

And going back to the reception room, they stood in a corner.

– Он уморит её, – сказала Бетси значительным шёпотом. 

‘He’ll be the death of her,’ Betsy said in a meaningful whisper.

– Это невозможно, невозможно…

‘It’s impossible, impossible …’

– Я очень рад, что вы так думаете, – сказал Степан Аркадьич,

‘I’m very glad you think so,’ said Stepan Arkadyich,

покачивая головой с серьёзным и страдальчески-сочувственным выражением лица, 

shaking his head with a grave and painfully compassionate look on his face.

– я для этого приехал в Петербург.

‘I’ve come to Petersburg on account of that.’

– Весь город об этом говорит, – сказала она. 

‘The whole town is talking about it,’ she said.

– Это невозможное положение.

‘This is an impossible situation.

Она тает и тает.

She’s wasting away.

Он не понимает, что она одна из тех женщин,

He doesn’t understand that she’s one of those women

которые не могут шутить своими чувствами.

who can’t trifle with their feelings.

Одно из двух:

One of two things:

– или увези он её, энергически поступи, или дай развод.

he must either take her away, act energetically, or give her a divorce.

А это душит её.

But this is stifling her.’

– Да, да… именно… – вздыхая, говорил Облонский. 

‘Yes, yes … precisely …’ Oblonsky said, sighing.

– Я за тем и приехал.

‘That’s why I’ve come.

То есть не собственно за тем…

That is, not essentially for that…

Меня сделали камергером, ну, надо было благодарить.

I’ve been made a gentleman of the chamber, so I must show my gratitude.

Но, главное, надо устроить это.

But above all, this has got to be settled.’

– Ну, помогай вам бог! – сказала Бетси.

‘Well, God help you!’ said Betsy.

Проводив княгиню Бетси до сеней,

Having seen Princess Betsy to the front hall

ещё раз поцеловав её руку выше перчатки, там, где бьётся пульс,

and kissed her hand above the glove, where the pulse beats,

и наврав ей ещё такого неприличного вздору,

and having told her a heap of such unseemly drivel

что она уже не знала, сердиться ли ей, или смеяться,

that she no longer knew whether to laugh or be angry,

Степан Аркадьич пошёл к сестре.

Stepan Arkadyich went to his sister.

Он застал её в слезах.

He found her in tears.

Несмотря на то брызжущее весельем расположение духа, в котором он находился,

Despite the ebulliently merry mood he was in,

Степан Аркадьич тотчас естественно перешёл в тот сочувствующий, поэтически-возбуждённый тон,

Stepan Arkadyich naturally changed at once to the compassionate, poetically agitated tone

который подходил к её настроению.

that suited her mood.

Он спросил её о здоровье и как она провела утро.

He asked about her health and how she had spent the night.

– Очень, очень дурно.

‘Very, very badly.

И день и утро, и все прошедшие и будущие дни, – сказала она.

And the afternoon, and the morning, and all days past and to come,’ she said.

– Мне кажется, ты поддаёшься мрачности.

‘I think you’re surrendering to dejection.

Надо встряхнуться, надо прямо взглянуть на жизнь.

You must shake yourself up, look at life straight on.

Я знаю, что тяжело, но…

I know it’s hard, but…’

– Я слыхала, что женщины любят людей даже за их пороки, – вдруг начала Анна, 

‘I’ve heard that women love people even for their vices,’ Anna suddenly began,

– но я ненавижу его за его добродетель.

‘but I hate him for his virtues.

Я не могу жить с ним.

I cannot live with him.

Ты пойми, его вид физически действует на меня, я выхожу из себя.

You understand, the look of him affects me physically, I get beside myself.

Я не могу, не могу жить с ним.

I cannot, cannot live with him.

Что же мне делать?

What am I to do?

Я была несчастлива и думала, что нельзя быть несчастнее,

I was unhappy and thought it was impossible to be more unhappy,

но того ужасного состояния, которое теперь испытываю, я не могла себе представить.

but I could not have imagined the terrible state I live in now.

Ты поверишь ли, что я,

Would you believe that,

зная, что он добрый, превосходный человек, что я ногтя его не стою,

though I know he’s a good and excellent man and I’m not worth his fingernail,

я всё-таки ненавижу его.

I hate him even so?

Я ненавижу его за его великодушие.

I hate him for his magnanimity.

И мне ничего не остаётся, кроме…

And I have nothing left, except…’

Она хотела сказать смерти,

She was about to say ‘death’,

но Степан Аркадьич не дал ей договорить.

but Stepan Arkadyich did not let her finish.

– Ты больна и раздражена, – сказал он, 

‘You’re ill and annoyed,’ he said.

– поверь, что ты преувеличиваешь ужасно.

‘Believe me, you exaggerate terribly.

Тут нет ничего такого страшного.

There’s nothing so dreadful in it.’

И Степан Аркадьич улыбнулся.

And Stepan Arkadyich smiled.

Никто бы на месте Степана Аркадьича, имея дело с таким отчаянием,

No one in Stepan Arkadyich’s place, having to deal with such despair,

не позволил себе улыбнуться

would have allowed himself to smile

(улыбка показалась бы грубой),

(a smile would seem crude),

но в его улыбке было так много доброты и почти женской нежности,

but in his smile there was so much kindness and almost feminine tenderness

что улыбка его не оскорбляла, а смягчала и успокоивала.

that it could not be offensive.

Его тихие успокоительные речи и улыбки действовали смягчающе успокоительно, как миндальное масло.

His quiet words and smiles worked softeningly and soothingly, like almond butter.

И Анна скоро почувствовала это.

And Anna soon felt it.

– Нет, Стива, – сказала она. 

‘No, Stiva,’ she said.

– Я погибла, погибла!

‘I’m lost, lost!

Хуже чем погибла.

Worse than lost.

Я ещё не погибла, я не могу сказать, что всё кончено,

I’m not lost yet, I can’t say it’s all ended,

напротив, я чувствую, что не кончено.

on the contrary, I feel that it hasn’t ended.

Я – как натянутая струна, которая должна лопнуть.

I’m like a tightened string that’s about to snap.

Но ещё не кончено… и кончится страшно.

It hasn’t ended . .. and it will end horribly.’

– Ничего, можно потихоньку спустить струну.

‘Never mind, the string can be gently loosened.

Нет положения, из которого не было бы выхода.

There’s no situation that has no way out.’

– Я думала и думала.

‘I’ve been thinking and thinking.

Только один…

There’s only one …’

Опять он понял по её испуганному взгляду,

Again he understood from her frightened eyes

что этот один выход, по её мнению, есть смерть,

that this one way out, in her opinion, was death,

и он не дал ей договорить.

and he did not let her finish.

– Нисколько, – сказал он, – позволь.

‘Not at all,’ he said, ‘excuse me.

Ты не можешь видеть своего положения, как я.

You can’t see your situation as I can see it.

Позволь мне сказать откровенно своё мнение. 

Allow me to tell you frankly my opinion.’

– Опять он осторожно улыбнулся своею миндальною улыбкой. 

Again he warily smiled his almond-butter smile.

– Я начну сначала:

‘I’ll begin from the beginning:

– ты вышла замуж за человека, который на двадцать лет старше тебя.

you married a man twenty years older than yourself.

Ты вышла замуж без любви или не зная любви.

You married without love or not knowing what love is.

Это была ошибка, положим.

That was a mistake, let’s assume.’

– Ужасная ошибка! – сказала Анна

‘A terrible mistake!’ said Anna.

– Но я повторяю:

‘But I repeat:

– это совершившийся факт.

it’s an accomplished fact.

Потом ты имела, скажем, несчастие полюбить не своего мужа.

Then you had, let’s say, the misfortune to fall in love with someone other than your husband.

Это несчастие; но это тоже совершившийся факт.

That is a misfortune, but it’s also an accomplished fact.

И муж твой признал и простил это. 

And your husband has accepted and forgiven it.’

– Он останавливался после каждой фразы, ожидая её возражения,

He paused after each sentence, expecting her to object,

но она ничего не отвечала. 

but she made no reply.

– Это так. Теперь вопрос в том:

‘That’s so. The question now is:

– можешь ли ты продолжать жить с своим мужем?

can you go on living with your husband?

Желаешь ли ты этого?

Do you want that?

Желает ли он этого?

Does he want it?’

– Я ничего, ничего не знаю.

‘I don’t know, I don’t know anything.’

– Но ты сама сказала, что ты не можешь переносить его.

‘But you said yourself that you can’t stand him.’

– Нет, я не сказала. Я отрекаюсь.

‘No, I didn’t. I take it back.

Я ничего не знаю и ничего не понимаю.

I don’t know anything, I don’t understand anything.’

– Да, но позволь…

‘Yes, but excuse me …’

– Ты не можешь понять.

‘You can’t understand.

Я чувствую, что лечу головой вниз в какую-то пропасть,

I feel I’m flying headlong into some abyss,

но я не должна спасаться.

but I mustn’t try to save myself.

И не могу.

And I can’t.’

– Ничего, мы подстелем и подхватим тебя.

‘Never mind, we’ll hold something out and catch you.

Я понимаю тебя, понимаю, что ты не можешь взять на себя,

I understand you, I understand that you can’t take it upon yourself

чтобы высказать своё желание, своё чувство.

to speak your wish, your feeling.’

– Я ничего, ничего не желаю… только чтобы кончилось всё.

‘There’s nothing I wish for, nothing … only that it should all end.’

– Но он видит это и знает.

‘But he sees it and knows it.

И разве ты думаешь, что он не менее тебя тяготится этим?

And do you really think it’s less burdensome for him than for you?

Ты мучишься, он мучится, и что же может выйти из этого?

You suffer, he suffers, and what on earth can come of it?

Тогда как развод развязывает всё, 

Whereas a divorce would resolve everything.’

– не без усилия высказал Степан Аркадьич главную мысль и значительно посмотрел на неё.

Stepan Arkadyich, not without effort, spoke his main thought and looked at her meaningfully.

Она ничего не отвечала и отрицательно покачала своею остриженною головой.

She made no reply and shook her cropped head negatively.

Но по выражению вдруг просиявшего прежнею красотой лица

But by the expression on her face, which suddenly shone with its former beauty,

он видел, что она не желала этого только потому, что это казалось ей невозможным счастьем.

he saw that she did not want it only because to her it seemed an impossible happiness.

– Мне вас ужасно жалко!

‘I’m terribly sorry for you both!

И как бы я счастлив был, если б устроил это! – сказал Степан Аркадьич, уже смелее улыбаясь. 

And how happy I’d be if I could settle it!’ Stepan Arkadyich said, now with a bolder smile.

– Не говори, не говори ничего!

‘No, don’t say anything!

Если бы бог дал мне только сказать так, как я чувствую.

If only God grants me to speak as I feel.

Я пойду к нему.

I’ll go to him.’

Анна задумчивыми блестящими глазами посмотрела на него и ничего не сказала.

Anna looked at him with pensive, shining eyes and said nothing.

XXII

XXII

Степан Аркадьич с тем несколько торжественным лицом,

Stepan Arkadyich, with that somewhat solemn face

с которым он садился в председательское кресло в своём присутствии,

with which he usually took the presiding chair in his office,

вошёл в кабинет Алексея Александровича.

entered Alexei Alexandrovich’s study.

Алексей Александрович, заложив руки за спину, ходил по комнате

Alexei Alexandrovich, his hands behind his back, was pacing the room

и думал о том же, о чём Степан Аркадьич говорил с его женою.

and thinking about the same thing that Stepan Arkadyich had talked about with his wife.

– Я не мешаю тебе? – сказал Степан Аркадьич,

‘Am I disturbing you?’ said Stepan Arkadyich,

при виде зятя вдруг испытывая непривычное ему чувство смущения.

who, on seeing his brother-in-law, experienced what was for him an unaccustomed feeling of embarrassment.

Чтобы скрыть это смущение,

To hide this embarrassment

он достал только что купленную с новым способом открывания папиросницу

he produced a cigarette case with a new-fangled clasp he had just bought,

и, понюхав кожу, достал папироску.

sniffed the leather and took out a cigarette.

– Нет. Тебе нужно что-нибудь? – неохотно отвечал Алексей Александрович.

‘No. Is there something you need?’ Alexei Alexandrovich replied reluctantly.

– Да, мне хотелось… мне нужно по… да, нужно поговорить, – сказал Степан Аркадьич,

‘Yes, I’d like … I need to dis … yes, to discuss something with you,’ said Stepan Arkadyich,

с удивлением чувствуя непривычную робость.

surprised at this unaccustomed feeling of timidity.

Чувство это было так неожиданно и странно,

It was so unexpected and strange a feeling

что Степан Аркадьич не поверил, что это был голос совести,

that Stepan Arkadyich did not believe it was the voice of his conscience,

говоривший ему, что дурно то, что он был намерен делать.

telling him that what he intended to do was bad.

Степан Аркадьич сделал над собой усилие и поборол нашедшую на него робость.

Stepan Arkadyich made an effort and conquered the timidity that had come over him.

– Надеюсь, что ты веришь в мою любовь к сестре

‘I hope you believe in my love for my sister

и в искреннюю привязанность и уважение к тебе, – сказал он, краснея.

and in my sincere attachment and respect for you,’ he said, blushing.

Алексей Александрович остановился и ничего не отвечал,

Alexei Alexandrovich stopped and made no reply,

но лицо его поразило Степана Аркадьича бывшим на нём выражением покорной жертвы.

but Stepan Arkadyich was struck by the look of the submissive victim on his face.

– Я намерен был, я хотел поговорить о сестре

‘I intended … I wanted to talk with you about my sister

и о вашем положении взаимном, – сказал Степан Аркадьич,

and your mutual situation,’ said Stepan Arkadyich,

всё ещё борясь с непривычною застенчивостью.

still struggling with his unaccustomed shyness.

Алексей Александрович грустно усмехнулся,

Alexei Alexandrovich smiled sadly,

посмотрел на шурина и, не отвечая, подошёл к столу,

looked at his brother-in-law and, without replying, went over to the desk,

взял с него начатое письмо и подал шурину.

took from it the beginning of a letter and handed it to him.

– Я не переставая думаю о том же.

‘I think continually of the same thing.

И вот что я начал писать, полагая, что я лучше скажу письменно

And this is what I’ve begun to write, supposing that I will say it better in writing

и что моё присутствие раздражает её, – сказал он, подавая письмо.

and that my presence annoys her,’ he said, handing him the letter.

Степан Аркадьич взял письмо,

Stepan Arkadyich took the letter,

с недоумевающим удивлением посмотрел на тусклые глаза, неподвижно остановившиеся на нём,

looked with perplexed astonishment at the dull eyes gazing fixedly at him,

и стал читать.

and began to read.

«Я вижу, что моё присутствие тяготит вас.

I see that my presence is burdensome to you.

Как ни тяжело мне было убедиться в этом,

Painful as it was for me to become convinced of it,

я вижу, что это так и не может быть иначе.

I see that it is so and cannot be otherwise.

Я не виню вас, и бог мне свидетель,

I do not blame you, and God is my witness

что я, увидев вас во время вашей болезни,

that, seeing you during your illness,

от всей души решился забыть всё, что было между нами, и начать новую жизнь.

I resolved with all my soul to forget everything that had been between us and start a new life.

Я не раскаиваюсь и никогда не раскаюсь в том, что я сделал;

I do not repent and will never repent of what I have done;

но я желал одного, вашего блага, блага вашей души,

but I desired one thing – your good, the good of your soul

и теперь я вижу, что не достиг этого.

– and now I see that I have not achieved it.

Скажите мне вы сами, что даст вам истинное счастье и спокойствие вашей души.

Tell me yourself what will give you true happiness and peace in your soul.

Я предаюсь весь вашей воле и вашему чувству справедливости».

I give myself over entirely to your will and your sense of justice.

Степан Аркадьич передал назад письмо

Stepan Arkadyich handed the letter back

и с тем же недоумением продолжал смотреть на зятя, не зная, что сказать.

and went on looking at his brother-in-law with the same perplexity, not knowing what to say.

Молчание это было им обоим так неловко,

This silence was so awkward for them both

что в губах Степана Аркадьича произошло болезненное содрогание

that a painful twitch came to Stepan Arkadyich’s lips

в то время, как он молчал, не спуская глаз с лица Каренина.

as he sat silently, not taking his eyes from Karenin’s face.

– Вот что я хотел сказать ей, – сказал Алексей Александрович, отвернувшись.

‘That is what I wanted to tell her,’ Alexei Alexandrovich said, looking away.

– Да, да… – сказал Степан Аркадьич,

‘Yes, yes,’ said Stepan Arkadyich,

не в силах отвечать, так как слёзы подступали ему к горлу. 

unable to answer for the tears that choked him.

– Да, да. Я понимаю вас, – наконец выговорил он.

‘Yes, yes. I understand you,’ he finally got out.

– Я желаю знать, чего она хочет, – сказал Алексей Александрович.

‘I wish to know what she wants,’ said Alexei Alexandrovich.

– Я боюсь, что она сама не понимает своего положения.

‘I’m afraid she doesn’t understand her situation herself.

Она не судья, – оправляясь, говорил Степан Аркадьич. 

She’s no judge,’ Stepan Arkadyich said, recovering.

– Она подавлена, именно подавлена твоим великодушием.

‘She’s crushed, precisely crushed by your magnanimity.

Если она прочтёт это письмо, она не в силах будет ничего сказать,

If she reads this letter, she’ll be unable to say anything,

она только ниже опустит голову.

she’ll only hang her head lower.’

– Да, но что же в таком случае?

‘Yes, but in that case what?

Как объяснить… как узнать её желание?

How to explain … how to find out her wish?’

– Если ты позволяешь мне сказать своё мнение,

‘If you will allow me to express my opinion,

то я думаю, что от тебя зависит указать прямо те меры, которые ты находишь нужными,

I think it depends on you to point directly to the measures you find necessary

чтобы прекратить это положение.

in order to end this situation.’

– Следовательно, ты находишь, что его нужно прекратить? – перебил его Алексей Александрович. 

‘So you find that it must be ended?’ Alexei Alexandrovich interrupted.

– Но как? – прибавил он, сделав непривычный жест руками пред глазами, 

‘But how?’ he added, making an unaccustomed gesture with his hands in front of his eyes.

– не вижу никакого возможного выхода.

‘I don’t see any possible way out.’

– Во всяком положении есть выход, – сказал, вставая и оживляясь, Степан Аркадьич. 

‘There’s a way out of every situation,’ Stepan Arkadyich said, standing up and becoming animated.

– Было время, когда ты хотел разорвать…

‘There was a time when you wanted to break off …

Если ты убедишься теперь, что вы не можете сделать взаимного счастия…

If you’re now convinced that you can’t make each other happy…’

– Счастье можно различно понимать.

‘Happiness can be variously understood.

Но положим, что я на всё согласен, я ничего не хочу.

But let’s suppose that I agree to everything, that I want nothing.

Какой же выход из нашего положения?

What is the way out of our situation?’

– Если ты хочешь знать моё мнение, – сказал Степан Аркадьич

‘If you want to know my opinion,’ Stepan Arkadyich said,

с тою же смягчающею, миндально-нежною улыбкой, с которой он говорил с Анной.

with the same softening, almond-butter smile with which he had spoken to Anna.

Добрая улыбка была так убедительна,

His kind smile was so convincing

что невольно Алексей Александрович, чувствуя свою слабость и подчиняясь ей,

that Alexei Alexandrovich, sensing his own weakness and giving in to it,

готов был верить тому, что скажет Степан Аркадьич. 

was involuntarily prepared to believe what Stepan Arkadyich would say.

– Она никогда не выскажет этого.

‘She will never say it outright.

Но одно возможно, одного она может желать, – продолжал Степан Аркадьич, 

But there is one possibility, there’s one thing she may wish for,’ Stepan Arkadyich went on,

– это – прекращение отношений и всех связанных с ними воспоминаний.

‘that is – to end your relations and all memories connected with them.

По-моему, в вашем положении необходимо уяснение новых взаимных отношений.

I think that in your situation it’s necessary to clarify your new mutual relations.

И эти отношения могут установиться только свободой обеих сторон.

And those relations can be established only with freedom on both sides.’

– Развод, – с отвращением перебил Алексей Александрович.

‘Divorce,’ Alexei Alexandrovich interrupted with repugnance.

– Да, я полагаю, что развод.

‘Yes, I suppose it means divorce.

Да, развод, – краснея, повторил Степан Аркадьич. 

Yes, divorce,’ Stepan Arkadyich repeated, blushing.

– Это во всех отношениях самый разумный выход для супругов, находящихся в таких отношениях, как вы.

‘For a couple in such relations as yours, it’s the most intelligent way out in all respects.

Что же делать, если супруги нашли,

What’s to be done if they’ve discovered

что жизнь для них невозможна вместе?

that life together is impossible for them?

Это всегда может случиться. 

That can always happen.’

– Алексей Александрович тяжело вздохнул и закрыл глаза. 

Alexei Alexandrovich sighed deeply and closed his eyes.

– Тут только одно соображение:

‘There’s only one consideration here:

– желает ли один из супругов вступить в другой брак?

does either of them wish to enter into a new marriage?

Если нет, так это очень просто, – сказал Степан Аркадьич,

If not, it’s very simple,’ said Stepan Arkadyich,

всё более и более освобождаясь от стеснения.

freeing himself more and more from his embarrassment.

Алексей Александрович, сморщившись от волнения,

Alexei Alexandrovich, pinched with agitation,

проговорил что-то сам с собой и ничего не отвечал.

murmured something to himself and made no reply.

Всё, что для Степана Аркадьича оказалось так очень просто,

Everything that appeared so simple to Stepan Arkadyich,

тысячу тысяч раз обдумывал Алексей Александрович.

Alexei Alexandrovich had thought over thousands and thousands of times.

И всё это ему казалось не только не очень просто, но казалось вполне невозможно.

And it all seemed to him not only not simple but utterly impossible.

Развод, подробности которого он уже знал, теперь казался ему невозможным,

Divorce, the details of which he already knew, seemed impossible to him now

потому что чувство собственного достоинства и уважение к религии

because his sense of dignity and respect for religion

не позволяли ему принять на себя обвинение в фиктивном прелюбодеянии

would not permit him to take upon himself an accusation of fictitious adultery,

и ещё менее допустить, чтобы жена, прощённая и любимая им, была уличена и опозорена.

still less to allow his wife, whom he had forgiven and loved, to be exposed and disgraced.

Развод представлялся невозможным ещё и по другим, ещё более важным причинам.

Divorce seemed impossible for other, still more important reasons as well.

Что будет с сыном в случае развода?

What would happen to his son in case of divorce?

Оставить его с матерью было невозможно.

To leave him with his mother was impossible.

Разведённая мать будет иметь свою незаконную семью,

The divorced mother would have her own illegitimate family,

в которой положение пасынка и воспитание его будут, по всей вероятности, дурны.

in which his position and upbringing as a stepson would in all likelihood be bad.

Оставить его с собою?

To keep him with himself ?

Он знал, что это было бы мщение с его стороны,

He knew that this would be vengeance on his part,

а он не хотел этого.

and he did not want that.

Но, кроме этого, всего невозможнее казался развод для Алексея Александровича потому,

But, apart from that, divorce seemed impossible to Alexei Alexandrovich, above all,

что, согласившись на развод, он этим самым губил Анну.

because in consenting to a divorce he would be ruining Anna.

Ему запало в душу слово, сказанное Дарьей Александровной в Москве,

What Darya Alexandrovna had said in Moscow [– had sunk deeply into his soul ]

о том, что, решаясь на развод, он думает о себе,

– that in deciding on a divorce he was thinking only about himself

а не думает, что этим он губит её безвозвратно.

and not thinking that by it he would be ruining her irretrievably.

И он, связав это слово с своим прощением, с своею привязанностью к детям,

And, combining that with his forgiveness and his attachment to the children,

теперь по-своему понимал его.

he now understood it in his own way.

Согласиться на развод, дать ей свободу значило в его понятии

To his mind, agreeing to a divorce, giving her freedom, meant

отнять у себя последнюю привязку к жизни детей, которых он любил,

depriving himself of his last tie to the life of the children he loved,

а у неё – последнюю опору на пути добра и ввергнуть её в погибель.

and depriving her of her last support on the path to the good and casting her into perdition.

Если она будет разведённою женой, он знал, что она соединится с Вронским,

If she were a divorced wife, he knew, she would join with Vronsky,

и связь эта будет незаконная и преступная,

and that liaison would be illegitimate and criminal,

потому что жене, по смыслу закона церкви, не может быть брака, пока муж жив.

because according to Church law a woman may not remarry while her husband is alive.

«Она соединится с ним,

‘She’ll join with him,

и через год-два или он бросит её, или она вступит в новую связь, – думал Алексей Александрович. 

and in a year or two either he will abandon her or she will enter a new liaison,’ thought Alexei Alexandrovich.

– И я, согласившись на незаконный развод, буду виновником её погибели».

‘And, by agreeing to an illegitimate divorce, I would be to blame for her ruin.’

Он всё это обдумывал сотни раз

He had thought it all over thousands of times

и был убеждён, что дело развода не только не очень просто, как говорил его шурин,

and was convinced that the matter of a divorce was not only not very simple, as his brother-in-law said,

но совершенно невозможно.

but was completely impossible.

Он не верил ни одному слову Степана Аркадьича,

He did not believe a single word Stepan Arkadyich said,

на каждое слово его имел тысячи опровержений,

he had a thousand refutations for every word of it,

но он слушал его, чувствуя, что его словами выражается та могущественная грубая сила,

yet he listened to him, feeling that his words expressed that powerful, crude force

которая руководит его жизнью и которой он должен будет покориться.

which guided his life and to which he had to submit.

– Вопрос только в том, как, на каких условиях ты согласишься сделать развод.

‘The only question is, on what conditions would you agree to grant a divorce.

Она ничего не хочет, не смеет просить тебя,

She wants nothing, she doesn’t dare ask you,

она всё предоставляет твоему великодушию.

she leaves everything to your magnanimity.’

«Боже мой! Боже мой! за что?» – подумал Алексей Александрович,

‘My God! My God! Why this?’ thought Alexei Alexandrovich,

вспомнив подробности развода, при котором муж брал вину на себя,

recalling the details of a divorce in which the husband had taken the blame upon himself,

и тем же жестом, каким закрывался Вронский, закрыл от стыда лицо руками.

and, with the same gesture as Vronsky, he covered his face with his hands in shame.

– Ты взволнован, я это понимаю.

‘You’re upset, I understand that.

Но если ты обдумаешь….

But if you think it over …’

«И ударившему в правую щёку подставь левую,

‘And to him who strikes you on the right cheek, offer the left,

и снимающему кафтан отдай рубашку», – подумал Алексей Александрович.

and to him who takes your caftan, give your shirt,’ thought Alexei Alexandrovich.

– Да, да! – вскрикнул он визгливым голосом, 

‘Yes, yes!’ he cried in a shrill voice,

– я беру на себя позор, отдаю даже сына, но… 

‘I’ll take the disgrace upon myself, I’ll even give up my son,

– но не лучше ли оставить это?

but… isn’t it better to let things be?

Впрочем, делай, что хочешь…

However, do as you like …’

И он, отвернувшись от шурина, так чтобы тот не мог видеть его,

And turning away from his brother-in-law, so that he would not see him,

сел на стул у окна.

he sat on a chair by the window.

Ему было горько, ему было стыдно;

He felt grieved; he felt ashamed.

но вместе с этим горем и стыдом он испытывал радость и умиление пред высотой своего смирения.

But along with grief and shame he experienced joy and tenderness before the loftiness of his humility.

Степан Аркадьич был тронут.

Stepan Arkadyich was moved.

Он помолчал.

He paused.

– Алексей Александрович, поверь мне, что она оценит твоё великодушие, сказал он. 

‘Believe me, Alexei Alexandrovich, she will appreciate your magnanimity,’ he said.

– Но, видно, это была воля божия, – прибавил он

‘But it looks as if it was the will of God,’ he added

и, сказав это, почувствовал, что это было глупо,

and, having said it, felt that it was stupid,

и с трудом удержал улыбку над своею глупостью.

and barely managed to keep from smiling at his own stupidity.

Алексей Александрович хотел что-то ответить, но слёзы остановили его.

Alexei Alexandrovich wanted to make some reply, but tears stopped him.

– Это несчастие роковое, и надо признать его.

‘It is a fatal misfortune and must be recognized as such.

Я признаю это несчастие совершившимся фактом

I recognize this misfortune as an accomplished fact

и стараюсь помочь и ей и тебе, – сказал Степан Аркадьич.

and am trying to help her and you,’ said Stepan Arkadyich.

Когда Степан Аркадьич вышел из комнаты зятя, он был тронут,

When Stepan Arkadyich left his brother-in-law’s room, he was moved,

но это не мешало ему быть довольным тем, что он успешно совершил это дело,

but that did not prevent him from being pleased at having successfully accomplished the deed,

так как он был уверен, что Алексей Александрович не отречётся от своих слов.

since he was sure that Alexei Alexandrovich would not take back his words.

К этому удовольствию примешивалось ещё и то,

This pleasure was also mixed

что ему пришла мысль, что, когда это дело сделается,

with a thought that had come to him, that when the deed was done,

он жене и близким знакомым будет задавать вопрос:

he would ask his wife and close acquaintances the question:

– «Какая разница между мною и государем?

‘What’s the difference between me and the emperor?

Государь делает развод – и никому оттого не лучше,

He makes alliances and no one benefits,

а я сделал развод, и троим стало лучше…

I break alliances and three people benefit …

Или: – какое сходство между мной и государем?

Or, what’s the similarity between me and the emperor?

Когда… Впрочем, придумаю лучше», – сказал он себе с улыбкой.

When … Anyhow, I’ll come up with something better,’ he said to himself with a smile.

XXIII

XXIII

Рана Вронского была опасна, хотя она и миновала сердце.

Vronsky’s wound was dangerous, though it had missed the heart.

И несколько дней он находился между жизнью и смертью.

He lay for several days between life and death.

Когда в первый раз он был в состоянии говорить,

When he was able to speak for the first time,

одна Варя, жена брата, была в его комнате.

his brother’s wife, Varya, was the only one in his room.

– Варя! – сказал он, строго глядя на неё, 

‘Varya!’ he said, looking sternly at her.

– я выстрелил в себя нечаянно.

‘I shot myself accidentally.

И, пожалуйста, никогда не говори про это и так скажи всем.

And please never speak of it and tell everybody the same.

А то это слишком глупо!

Otherwise it’s too stupid!’

Не отвечая на его слова,

Without replying to what he said,

Варя нагнулась над ним и с радостной улыбкой посмотрела ему в лицо.

Varya leaned over him and looked into his face with a joyful smile.

Глаза были светлые, не лихорадочные,

His eyes were clear, not feverish,

но выражение их было строгое.

but their expression was stern.

– Ну, слава богу! – сказала она. 

‘Well, thank God!’ she said.

– Не больно тебе?

‘Does it hurt anywhere?’

– Немного здесь. 

‘Here a little.’

– Он указал на грудь.

He pointed to his chest.

– Так дай я перевяжу тебе.

‘Then let me change your bandage.’

Он, молча сжав свои широкие скулы, смотрел на неё, пока она перевязывала его.

Silently clenching his broad jaws, he gazed at her while she bandaged him.

Когда она кончила, он сказал:

When she finished, he said:

– Я не в бреду;

‘I’m not delirious:

пожалуйста, сделай, чтобы не было разговоров о том, что я выстрелил в себя нарочно.

please make sure there’s no talk of me shooting myself on purpose.’

– Никто и не говорит.

‘But nobody says that.

Только надеюсь, что ты больше не будешь нечаянно стрелять, – сказала она с вопросительною улыбкой.

Only, I hope you won’t accidentally shoot yourself any more,’ she said with a questioning smile.

– Должно быть, не буду, а лучше бы было…

‘It must be that I won’t, though it would be better …’

И он мрачно улыбнулся.

And he smiled gloomily.

Несмотря на эти слова и улыбку, которые так испугали Варю,

Despite his words and smile, which frightened Varya so much,

когда прошло воспаление и он стал оправляться,

when the inflammation passed and he began to recover,

он почувствовал, что совершенно освободился от одной части своего горя.

he felt himself completely free of one part of his grief.

Он этим поступком как будто смыл с себя стыд и унижение, которые он прежде испытывал.

By his act he had washed himself, as it were, of the shame and humiliation he had felt previously.

Он мог спокойно думать теперь об Алексее Александровиче.

He could think calmly now of Alexei Alexandrovich.

Он признавал всё великодушие его и уже не чувствовал себя униженным.

He recognized all his magnanimity and no longer felt himself humiliated.

Он, кроме того, опять попал в прежнюю колею жизни.

Besides, he fell back into the old rut of his life.

Он видел возможность без стыда смотреть в глаза людям

He saw the possibility of looking people in the eye without shame

и мог жить, руководствуясь своими привычками.

and could live under the guidance of his habits.

Одно, чего он не мог вырвать из своего сердца,

The one thing he could not tear out of his heart,

несмотря на то, что он не переставая боролся с этим чувством,

despite his constant struggle with this feeling,

это было доходящее до отчаяния сожаление о том, что он навсегда потерял её.

was the regret, reaching the point of despair, at having lost her forever.

То, что он теперь, искупив пред мужем свою вину,

That now, having redeemed his guilt before her husband,

должен был отказаться от неё и никогда не становиться впредь между ею с её раскаянием и её мужем,

he had to renounce her and never again stand between her with her repentance and her husband,

было твёрдо решено в его сердце;

was firmly resolved in his heart;

но он не мог вырвать из своего сердца сожаления о потере её любви,

but he could not tear out of his heart the regret at the loss of her love,

не мог стереть в воспоминании те минуты счастия, которые он знал с ней,

could not erase from his memory the moments of happiness he had known with her,

которые так мало ценимы им были тогда

which he had valued so little then

и которые во всей своей прелести преследовали его теперь.

and which now pursued him in all their enchantment.

Серпуховской придумал ему назначение в Ташкент,

Serpukhovskoy came up with an assignment for him in Tashkent,

и Вронский без малейшего колебания согласился на это предложение.

and Vronsky accepted the offer without the slightest hesitation.

Но чем ближе подходило время отъезда,

But the closer the time of departure came,

тем тяжелее становилась ему та жертва, которую он приносил тому, что он считал должным.

the harder became the sacrifice he was offering to what he considered his duty.

Рана его зажила,

His wound had healed

и он уже выезжал, делая приготовления к отъезду в Ташкент.

and he was already up and about, making preparations for his departure for Tashkent.

«Один раз увидать её и потом зарыться, умереть», – думал он

‘To see her once and then burrow in and die,’ he thought

и, делая прощальные визиты, высказал эту мысль Бетси.

and, while making his farewell visits, he voiced this thought to Betsy.

С этим посольством Бетси ездила к Анне и привезла ему отрицательный ответ.

With this mission Betsy went to Anna and brought him back a negative reply.

«Тем лучше – подумал Вронский, получив это известие. 

‘So much the better,’ thought Vronsky, on receiving the news.

– Это была слабость, которая погубила бы мои последние силы».

‘This was a weakness that would have destroyed my last strength.’

На другой день сама Бетси утром приехала к нему

The next day Betsy herself came to him in the morning

и объявила, что она получила чрез Облонского положительное известие,

and announced that she had received positive news through Oblonsky

что Алексей Александрович даёт развод

that Alexei Alexandrovich was granting a divorce

и что потому он может видеть её.

and that he could therefore see her.

Не позаботясь даже о том, чтобы проводить от себя Бетси,

Without even bothering to see Betsy to the door,

забыв все свои решения,

forgetting all his resolutions,

не спрашивая, когда можно, где муж,

not asking when it was possible or where the husband was,

Вронский тотчас же поехал к Карениным.

Vronsky went at once to the Karenins’.

Он вбежал на лестницу, никого и ничего не видя,

He raced up the stairs, seeing nothing and no one,

и быстрым шагом, едва удерживаясь от бега, вошёл в её комнату.

and with quick strides, barely keeping himself from running, entered her room.

И не думая и не замечая того, есть кто в комнате или нет,

And without thinking, without noticing whether there was anyone in the room,

он обнял её и стал покрывать поцелуями её лицо, руки и шею.

he embraced her and began covering her face, hands and neck with kisses.

Анна готовилась к этому свиданью, думала о том, что́ она скажет ему,

Anna had been preparing for this meeting, she had thought of what she was going to tell him,

но она ничего из этого не успела сказать:

but she did not manage to say any of it:

– его страсть охватила её.

his passion seized her.

Она хотела утишить его, утишить себя, но уже было поздно.

She wanted to calm him, to calm herself, but it was too late.

Его чувство сообщилось ей.

His feeling communicated itself to her.

Губы её дрожали так, что долго она не могла ничего говорить.

Her lips trembled so that for a long time she could not say anything.

– Да, ты овладел мною, и я твоя, – выговорила она наконец, прижимая к своей груди его руку.

‘Yes, you possess me and I am yours,’ she finally got out, pressing his hand to her breast.

– Так должно было быть! – сказал он. 

‘It had to be so!’ he said.

– Пока мы живы, это должно быть.

‘As long as we live, it must be so.

Я это знаю теперь.

I know it now.’

– Это правда, – говорила она, бледнея всё более и более и обнимая его голову. 

‘It’s true,’ she said, growing paler and paler and embracing his head.

– Всё-таки что-то ужасное есть в этом после всего, что было.

‘Still, there’s something terrible in it, after all that’s happened.’

– Всё пройдёт, всё пройдёт, мы будем так счастливы!

‘It will pass, it will all pass, we’ll be so happy!

Любовь наша, если бы могла усилиться,

Our love, if it could possibly grow stronger,

усилилась бы тем, что в ней есть что-то ужасное, – сказал он,

would grow stronger for having something terrible in it,’ he said,

поднимая голову и открывая улыбкою свои крепкие зубы.

raising his head and revealing his strong teeth in a smile.

И она не могла не ответить улыбкой

And she could not help responding with a smile

– не словам, а влюблённым глазам его.

– not to his words but to his enamoured eyes.

Она взяла его руку и гладила ею себя по похолодевшим щекам и обстриженным волосам.

She took his hand and stroked herself with it on her cold cheeks and cropped hair.

– Я не узнаю тебя с этими короткими волосами.

‘I don’t recognize you with this short hair.

Ты так похорошела. Мальчик.

You’re so pretty. Like a boy.

Но как ты бледна!

But how pale you are!’

– Да, я очень слаба, – сказала она, улыбаясь.

‘Yes, I’m very weak,’ she said, smiling.

И губы её опять задрожали.

And her lips trembled again.

– Мы поедем в Италию, ты поправишься, – сказал он.

‘We’ll go to Italy and you’ll get better,’ he said.

– Неужели это возможно, чтобы мы были как муж с женою, одни,

‘Is it really possible that we’ll be like husband and wife, alone,

своею семьёй с тобой? – сказала она, близко вглядываясь в его глаза.

a family to ourselves?’ she said, peering into his eyes from close up.

– Меня только удивляло, как это могло быть когда-нибудь иначе.

‘I’m only surprised that it could ever have been otherwise.’

– Стива говорит, что он на всё согласен,

‘Stiva says he consents to everything,

но я не могу принять его великодушие, – сказала она, задумчиво глядя мимо лица Вронского. 

but I can’t accept his magnanimity,’ she said, looking pensively past Vronsky’s face.

– Я не хочу развода, мне теперь всё равно.

‘I don’t want a divorce, it’s all the same to me now.

Я не знаю только, что он решит об Серёже.

Only I don’t know what he’ll decide about Seryozha.’

Он не мог никак понять,

He simply could not understand

как могла она в эту минуту свиданья думать и помнить о сыне, о разводе.

how, at this moment of their reunion, she could think about her son, about divorce.

Разве не всё равно было?

Was it not all the same?

– Не говори про это, не думай, – сказал он,

‘Don’t talk about it, don’t think,’ he said,

поворачивая её руку в своей и стараясь привлечь к себе её внимание;

turning her hand in his own and trying to draw her attention to himself;

но она всё не смотрела на него.

but she still would not look at him.

– Ах, зачем я не умерла, лучше бы было! – сказала она,

‘Ah, why didn’t I die, it would be better!’ she said,

и без рыданий слезы потекли по обеим щекам;

and tears streamed silently down both her cheeks;

но она старалась улыбаться, чтобы не огорчить его.

but she tried to smile so as not to upset him.

Отказаться от лестного и опасного назначения в Ташкент,

To decline a flattering and dangerous assignment to Tashkent

по прежним понятиям Вронского, было бы позорно и невозможно.

would have been, to Vronsky’s former way of thinking, disgraceful and impossible.

Но теперь, не задумываясь ни на минуту, он отказался от него

But now he declined it without a moment’s reflection

и, заметив в высших неодобрение своего поступка, тотчас же вышел в отставку.

and, noticing the disapproval of his act in high places, he at once resigned his commission.

Чрез месяц Алексей Александрович остался один с сыном на своей квартире,

A month later Alexei Alexandrovich was left alone in his apartment with his son,

а Анна с Вронским уехала за границу,

and Anna went abroad with Vronsky

не получив развода и решительно отказавшись от него.

without obtaining a divorce and resolutely abandoning the idea.